Не вмешайся командующий армией Ренненкампф в сражение под Гумбинненом на самом его исходе, не останови наступление частей корпуса Епанчина, а пусти в решительное преследование всю мощь кавалерийских дивизий и корпусов, выскочили бы русские на плечах убегающих немцев к Висле. А там подключилась бы и совсем ещё свежая армия Самсонова. И где бы оказалась воинственная Германия к концу сентября?
Война не успела бы высосать соки из России, остались бы силы на реформы и преобразования, на спокойный переход к ограниченной, а затем и конституционной монархии. И не случилось бы страшных трагедий в судьбе Родины. Да и эта — нынешняя Великая война не случилась бы. Война, которая поглотила своим чёрным чревом жизни нескольких поколений, стала больше, чем жизнь, а потом стала и больше смерти, стремясь стать всеобщей смертью — концом человечества.
Иссохший гриб рассыпался в его руке в труху. Это заставило Орловцева очнуться. Занятый своими мыслями, он давно уже вышел из молодого сосняка и теперь брёл по старому лесу. Здесь под большими деревьями среди жёсткой травы желтели шляпки тех же маслят, но уже переросших, червивых и дряблых.
Так и Россия с её трёхсотлетней монархией Романовых за годы той войны зачервивела, одрябла и рассыпалась в труху при первом же толчке революционной массы в феврале семнадцатого года.
Штабной сорвал пучок травы, отёр руки и двинулся в расположение, откуда уже слышались звуки ожившего штаба и гул машин. По дороге пришлось выбросить добрую треть собранных грибов. Ему подумалось, что подобное бывает не только с грибами, но и с идеями, когда они без разбора приходят в бесшабашные головы и бездумно реализуются, превращая в труху жизнь народов. На опушке он остановился, так ему не хотелось уходить из этого умиротворенного места. Всего несколько шагов, и ты снова окружён войной, её трагедиями, поражениями и победами, которые порой горше поражений. Ведь победы в этой войне наполнены горечью и слезами. А в этом леске благословенное, позднее лето. Он и забыл, что в прифронтовой полосе могут быть такие места, где нет ни одной воронки от снарядов, земля не изрыта гусеницами танков и не усыпана гильзами, как желудями поздней осенью под кроной старого дуба.
Серебряное кружево паутины, растянутое между двумя веточками сосенки, сверкало на солнце алмазными капельками росы и едва подрагивало перед его глазами. Сбоку в ожидании добычи затаился паук. Орловцев поразился: тридцать лет назад в самые первые дни войны в подобном же перелеске, только уже по ту сторону германской границы, он так же следил за паучьей сетью. Вспомнил он и яркую нахальную муху, бездумно попавшуюся в сеть паука. Как будто все это уже с ним происходило. Словно подтверждая это, небольшая муха подлетела к пауку. Но вместо того, чтобы запутаться в растянутой паутине, она бесцеремонно уселась на его спину, стала теребить ее лапками и хоботком, будто что-то засовывала в тело паука, вдруг ставшего беспомощным. Орловцев рассмеялся. Оказывается, есть способ, как расправляться с паучьим племенем, избегая расставленных сетей, умом и силой навязывая злодеям свою волю. Да, умом и силой! С этими мыслями Орловцев решительно зашагал в расположение штаба.