В гостиницу он вернулся усталый, с единственным желанием немедленно лечь спать. Этим вечером в номере было электричество и, раздеваясь, он нашёл на столе листок, оставленный братом. Юра переписал для него стихотворение, которое сочинил глубокой ночью.
Орловцев долго раздумывал над каждой прочитанной строфой:
Брат мой, гудят поезда,
В вечность раскрылись врата.
Серою цаплей страна
В полночь стоит у гнезда.
Кровью стекает луна
В неба слепые глаза.
Его взволновало, что Юра прямо обращался к нему, хотя символы, использованные в стихотворении, не были ему близки. В двух заключительных строфах он чувствовал глубокий смысл, понятный и важный не только для него, но и для таких же, как он, офицеров.
Брат мой, я слышу шаги,
Поступь твоя тверда.
Брат мой, в пыли сапоги,
Мёртвым не ведать стыда.
Русская всходит звезда
Над полем, где бьются полки.
Где же ты, где же ты, брат?
Там, за рекой, где холмы,
В поле солдаты лежат.
Там, повернув на закат,
Вышние силы вершат
Судьбы русской земли.
С этими строками Орловцев и заснул, с ними же проснулся. И все утро, пока разъезжал с поручениями по частям, размещённым в городе, он думал о брате и его стихотворении.
Офицеры штаба работали с предельным напряжением, но полностью справиться с управлением армией, воевавшей на фронте большой протяжённости и глубины, не успевали. А тут ещё решение командующего — провести в Инстербурге парад. Традиционно 2 сентября в России праздновался День русской гвардии. Ещё в 1700 году два первых петровских полка получили почётное наименование «лейб-гвардейских». Поэтому Ренненкампф и решил провести 5 сентября в Инстербурге, на старой рыночной площади, парад гвардии. Здесь же наградить орденами гвардейских офицеров, отличившихся в августовских боях, в надежде, что это послужит укреплению морального духа армии, да и знатным офицерам, коих в гвардейских частях предостаточно, лестно такое отличие. В штабе подготовили порядок прохождения частей в парадном строю, и Орловцев доводил парадное расписание до командиров. Все, принимая расписание, уточняли детали прохождения. А вот командир конно-гвардейского полка генерал Скоропадский категорически не принял порядок следования частей и обрушил своё негодование на Орловцева, будто именно он составил парадное расписание.
Пришлось ехать в штаб, вносить коррективы и снова согласовывать порядок прохождения. На эту бестолковую работу ушёл весь день. Вся же подготовка к параду заняла три дня и вынула у Орловцева всю душу.
В десять утра 5 сентября автомобиль командующего прибыл на место проведения парада и остановился перед лютеранской кирхой. Все части уже выстроились по периметру площади. Заиграл военный оркестр, и под звуки марша генерал от кавалерии фон Ренненкампф обошёл парадный строй, поздоровался с полками, горячо поблагодарил их за храбрость и доблестную службу. Затем начался молебен, по окончании которого перед строем вызвали офицеров, представленных к Георгиевским крестам и медалям. Командующий лично вручал кавалергардам и конногвардейцам первые боевые награды. Среди награждённых орденом Святого Георгия 4-й степени был и ротмистр конно-гвардейского полка барон Врангель. После этой церемонии взвыли боевые трубы, полки заняли предписанные им позиции в парадном строю. Командиры пытались подровнять строевые коробки своих частей, которым после объявления мобилизации было не до шагистики. Шум на секунду затих, и русские полки двинулись торжественным маршем по камням старой немецкой площади. Командующий вместе с офицерами штаба возглавили парадную колонну. Во главе частей шли командиры. Солдаты с песнями покинули площадь и разошлись по квартирам. Толпа горожан, собравшаяся у площади, с удивлением смотрела на ранее невиданное зрелище русского парада. Назавтра эти гвардейские части выдвигались в поход.