– Не знаю, – вроде бы нормально смеюсь я, и вот тут уже Димка не выдерживает.
Он просто подходит, плечом отодвигая Марка, вынимает трубку из моей руки и говорит своим низким, хрипловатым голосом:
– Еще раз ей позвонишь – прокатишься в Битцевский парк в десяти разных черных пакетах.
Нажимает кнопку отбоя. И только потом уточняет:
– Я географию правильно понял? А то мало ли он в каком-нибудь Гомеле, через границу будет сложно везти.
Мне нечем ответить.
Перенапряженные связки просто отказываются работать. А губы давно онемели.
Да и легкие решили взять отпуск. Я пытаюсь вдохнуть, но выходит только хрип.
– Дыши! – приказывает Марк, не отрывая от меня взгляда. Его пальцы массируют мои ступни, но не похоже, что это помогает. – Дыши. Давай. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Вроде бы что-то делаю. Но это как улыбаться под анестезией. Вроде бы что-то делаешь, а результат можно увидеть только в зеркале. Ну по крайней мере я еще не валяюсь в судорогах, значит – дышу.
– Поехали! – вдруг говорит Дима и подхватывает меня за руки, поднимая с дивана.
Марк отодвигается, пристально смотрит на него, но кивает.
Я дышу. Мне все еще тяжело это делать, но я дышу. Правда для того, чтобы спуститься по ступенькам, мне приходится два раза останавливаться. Но Димка ждет. Стоит в распахнутой спортивной ветровке, под которой ничего нет – что успел накинуть – и ждет. А потом распахивает дверцу машины и делает приглашающий жест.
– А… – я вдруг прихожу в себя. – Пропуск? Комендантский час?
– Херня! – отзывается Димка. – Садись. Поймают – я угощаю.
И он отвозит меня к берегу моря. Но не туда, где мы и так пасемся, не к тихим пляжам, вдоль которых выстроены отели и на каждом шагу понатыканы понтоны с пришвартованными катерами для водных развлечений. Нет.
Мы приезжаем на мыс, к маяку.
По дороге мне все еще приходится дышать в «ручном режиме», делать каждый вдох осознанно. Если забыть, тело перестает нагнетать воздух в легкие, и я снова начинаю задыхаться.
Но когда Димка вытаскивает меня из машины и помогает пробраться среди камней к самому краю живого, холодного, свободно дышащего моря, я вдруг чувствую, что спазм в горле тает.
За спиной нет ни фонарей, ни огней города, только холодный свет маяка, который несется по волнам – и передо мной распахивается огромный простор, бесконечная темная глубина и широта, в которых я мгновенно растворяюсь.
Низкие тучи с фосфоресцирующими краями раскиданы по горизонту от края и до края и кажется, что пределов у мира нет. Он бесконечен – плеск темных волн, едва заметная светлая полоска на горизонте, широченное небо, в котором умещается тысяча оттенков ночи. Она черная, она серая, она синяя – и все возможные переходы между ними.