Ветер рвет мои волосы, забивает выдохи обратно в легкие, но именно благодаря ему я наполняю их воздухом свободы, воздухом со вкусом простора, воздухом, в котором есть только я одна.
Или меня нет.
Есть только море, небо и живой ветер между ними.
И что-то темное и страшное, скручивающее мои внутренности, тает под этим ветром, разлетается в клочья как морская пена.
Я распахиваю руки, словно хочу обнять это бурное ночное море, ветер, тучи, бесконечность горизонта… сама превращаюсь в ветер и не могу перестать дышать – свободно.
И тут же в одно мгновение далекий распахнутый мир собирается в одну точку.
Пронзительно-ясную, близкую, очень-очень четкую.
В этой точке сначала взгляд, потом прикосновение – к шее, сзади, где волоски встают дыбом от интенсивности ощущений, а потом тепло.
Тепло тела, прижимающегося ко мне. В распахнутом вороте – загорелая грудь с жетоном на шее. Вспышкой четкой реальности – кажется, никогда в жизни я не чувствовала мир таким настоящим как сейчас, когда мою ладонь кладут на твердую грудь прямо напротив сердца.
Я чувствую гладкость кожи, упругость мышц под ней.
Дыхание обжигает меня – оно пахнет ментолом и перцем, резче, чем морской ветер, иначе.
Теплее.
Я больше не одна на этом берегу. Я больше не ветер. Не ночь, не морской прибой. Кончики моих пальцев скользят по горячей щеке, спотыкаются о щетину. Но трогать ее тоже приятно. Мне сейчас все приятно. Я словно ветер, превратившийся в человека и все мне внове – и то, как тесно прижимается чужое твердое тело к моему, и то, как щекочет ухо дыхание, и то, как упруго пружинят губы, касаясь моих губ. Я трогаю их языком – соленые. Присасываюсь к нижней, облизываю ее, царапаю зубами.
Встречаю сопротивление чужого языка, не пускающего меня внутрь и требовательно хнычу. Хриплый смешок щекочет что-то внутри, и руки стискивают меня, прижимают к себе плотно-плотно, сразу согревая и успокаивая дрожь.
Мой рот накрывают горячим, влажным, требовательным, вынуждающим открыться до предела. Мое тело слушается крепких рук, изгибается, подставляется под их властные прикосновения. Мое дыхание украдено и возвращено напоенным ментолом, перцем и еще чем-то, что свежее ментола и острее перца.
Я здесь и сейчас – и я возвращаюсь к себе из слишком далекого путешествия.
Но становиться собой – не самая простая вещь. В реальности не слишком уютно.
Ветер, прекрасный ветер, сволочь, рвет одежду как ненормальный, словно тоже хочет опрокинуть меня на камни и трахнуть прямо здесь. «Тоже» – потому что Димка, например, целуется и прижимается эрегированным членом к бедру именно с таким намеком. Его не смущает едва 12-13 градусов тепла и брызги холодной воды. Его ладонь уже под моей флиской, под футболкой, под спортивным бюстгальтером, накрывает грудь, большой палец шершаво гладит сосок. И это волнует, конечно меня это волнует, как и то, что он ударяется бедрами о мои бедра, и его тяжелое дыхание, и все ускоряющийся стук сердца под моей ладонью.