аппарат?
– Да, сэр, – произнес майор.
– Хм-м, – хмыкнул генерал. – Где вы его взяли?
– Ну, сэр, это долгая история.
– Нисколько не сомневаюсь, – сказал генерал. Взял со стола окурок сигары и задумчиво пожевал. – Если бы я не предавался всю ночь упорным размышлениям, не поверил бы ни единому слову. Что вы предполагаете сделать с этим вашим летательным аппаратом?
– Нагрузить его снарядами! – Глаза майора сверкнули. – Сбросить их на повстанческий штаб! Принудить противника к немедленной капитуля…
Генерал покачал головой.
– Это вряд ли, – сказал он. – Воздушной силы здесь недостаточно, парень, и ей никогда не заменить пехоту, помяните мои слова. Однако ей найдется применение, и вы хорошо потрудились. – Он посмотрел на меня. – Ты управляешь этой штукой, сынок?
– Да, сэр.
Генерал снова повернулся к майору.
– Я хочу, чтобы вы взяли с собой карту. Разведайте позиции Ли, отметьте на карте и возвращайтесь. Сделайте это, майор, и завтра, третьего июня, после Битвы при Колд-Харборе, я самолично приколю серебряные листья к вашим погонам. Потому что я собираюсь взять Ричмонд, как… сам не знаю что. – А ты, сынок, – он покосился на мои полоски, – станешь капралом. Можем даже придумать для тебя новые знаки отличия. Вроде крылышек на груди.
– Да, сэр, – ответил я.
– Где аппарат? – спросил генерал. – Даже не сомневайтесь, я пойду туда и взгляну на него. Ведите. – Мы с майором отдали честь, развернулись и вышли, а генерал сказал: – Я вас догоню.
Он догнал нас на поле, пряча что-то в задний карман брюк – быть может, носовой платок.
– Вот карта, – сказал он, вручая майору сложенный лист бумаги.
Майор взял его, отдал честь и ответил:
– За Союз, сэр! За дело…
– Поберегите слова для выборов, – сказал генерал.
– Да, сэр, – ответил майор и повернулся ко мне. – Заправь ее!
Я заправил бак, мы раскрутили винты, и на этот раз двигатель завелся с пол-оборота. Мы залезли внутрь, и я перевернул фуражку и повязал шарф.
– Неплохо, – с одобрением кивнул генерал. – Стиль настоящего кавалера.
Мы тронулись и упали со скалы мертвым грузом; потом крылья подхватили ветер, я потянул на себя рычаг, и мы взмыли в воздух. Двигатель пыхтел, и я сделал широкий круг над полем, набирая высоту, сначала на пятидесяти футах, потом на ста. В первый раз генерал просто стоял, запрокинув голову, и с раскрытым ртом смотрел на нас. Я видел, как мерцают его латунные пуговицы в лучах луны. Во второй раз он по-прежнему стоял с запрокинутой головой, но был занят другим. Поднеся руку ко рту, он пил – я точно это знаю, потому что, когда мы выровнялись и полетели на юг, генерал со всей силы швырнул что-то в кусты, и я видел, как сверкнуло стекло. Затем он побежал обратно в штаб, наверное, торопясь вернуться к своим размышлениям.