— Мы просто приедем, — сказал я, поднимая трубку и набирая номер диспетчерской такси. — Они нас примут, раз мы приехали.
Ожидая соединения, я следил глазами за ней. Как она медленно, словно бы не участвуя в движениях своего тела, надевает куртку, наматывает шарф, ставит на сундук одну ногу, потом другую и завязывает шнурки. На фоне темной гостиной каждое ее движение в освещенном коридоре вырисовывалось отчетливее. Слезы по-прежнему текли у нее по щекам.
В трубке гудок за гудком, но больше ничего.
Она стояла и смотрела на меня.
— Пока не дозвонился, — сказал я.
Гудки прекратились.
— Такси Стокгольма, — раздался женский голос.
— Добрый вечер, — сказал я, — мне нужно такси. Адрес Рейерингсгатан, 81.
— Хорошо. А куда поедете?
— Больница Дандерюда.
— Хорошо.
— Через сколько приедет машина?
— Минут через пятнадцать.
— Это меня не устраивает. У нас роды. Машина нужна немедленно.
— Что у вас, вы сказали?
— Роды.
Тут я сообразил, что она не знает норвежского слова и не понимает меня. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, как будет «роды» по-шведски.
— Роды, — сказал я наконец по-шведски. — Нам немедленно нужно такси.
— Я попробую что-нибудь найти, — сказала она, — но я не обещаю.
— Спасибо, — сказал я и положил трубку, проверил, что кредитная карточка лежит во внутреннем кармане куртки, запер дверь и вместе с Линдой пошел вниз по лестнице. Она ни разу не посмотрела на меня, пока мы спускались.
На улице по-прежнему валил снег.
— Такси сейчас приедет? — спросила Линда; мы с ней стояли на тротуаре.
Я кивнул:
— Они сказали: быстро, как только смогут.
Хотя движение было плотным, такси я увидел еще в самом низу улицы. Оно ехало быстро. Я махнул рукой, машина вильнула вбок и остановилась прямо перед нами. Я наклонился, распахнул дверь, пропустил вперед Линду и сам залез после нее.
Шофер обернулся.
— Времени в обрез? — спросил он.
— Это не то, что вы думаете, — ответил я. — Но нам в Дандерюд.
Он снова вильнул, встроился в поток и поехал вниз по Биргер-Ярлсгатан. Мы молча сидели на заднем сиденье. Я взял ее руку в свою. Она, к счастью, не отдернула ее. Свет от фонарей вдоль дороги полосами проплывал по салону машины. Радио играло «I Won’t let The Sun Go Down On Me».
— Не бойся, — сказал я. — Все в порядке.
Она не ответила. Мы въехали на пологий холм. За деревьями с обеих сторон виднелись виллы. Крыши белые от снега, крылечки желтые от света. Тут и там оранжевые пластмассовые санки, тут и там дорогая черная машина. Вдруг мы свернули направо, нырнули под дорогу, по которой приехали, и оказались перед больницей, из-за светящихся окон похожей на огромную коробку с прорезями.