Мы резко вылетаем через узкую долину к месту, где дорогу пересекает речушка. Джеймс останавливается прямо посередине, вокруг вода, и озорно ухмыляется.
– Придется тебе толкать, тетя Сара.
Я пихаю его локтем под ребра.
– Что ты дурочку из меня делаешь?
Рассмеявшись, он жмет на газ, и машинка легко преодолевает брод. Джеймс держится здесь куда более расслабленно и непринужденно, даже беззаботно. Наверное, это привычное освобождение вдали от дома, от давления Джоанны, которая все пыталась быть идеальной матерью, и от веса тайн и лжи. Впрочем, мальчик всегда любил природу. Уверена, он может назвать каждый цветок в придорожных посадках.
Дорога опять сужается, машина почти задевает папоротники. Деревья смыкаются в вышине, сквозь кроны струится густой зеленый свет, фары выхватывают тут и там завитки тумана. Когда я уже начинаю паниковать, дорога внезапно выравнивается. Впереди придорожная парковка с размокшей землей вместо твердого покрытия и покосившийся, едва видный в зарослях папоротника-орляка столб с указателем в сторону круто поднимающейся по склону тропинки. На площадке стоит еще одна машина, аккуратная маленькая «ауди».
Джеймс сдвигает брови.
– Обычно здесь мало кто бывает… Ну да ладно, мы быстро от них оторвемся. Туда, куда пойдем мы, никто не добирается. – Он смотрит на меня с озабоченным видом. – Ты уверена, что хватит сил? До хижины карабкаться и карабкаться.
– Да, все нормально.
На самом деле моя физическая форма меня беспокоит, но такую возможность я ни за что не упущу. Нам необходимо провести это время вместе и на просторе – оплакать потерю и примириться со всем, что произошло.
Джеймс вручает мне непромокаемую куртку – хорошо, что с подкладкой, здесь, в сырой долине, довольно прохладно, – засовывает в рюкзак бутылки с водой, еду, еще что-то и вскидывает рюкзак себе на спину.
– Ты прямо бойскаут, – шучу я.
Он, однако, в ответ не улыбается.
– Осталось с благотворительного марафона… Я не трогал, потому что… ну, в общем, после того, как мне сказали…
Конечно. Его выдернули с середины маршрута, чтобы объявить о гибели матери. Бедный мальчик.
– У Алана в хижине есть все необходимое, но лучше иметь запас на всякий случай.
– Теперь ты говоришь как Джоанна, – замечаю я.
Из тумана вдруг возникает бабочка, порхает вокруг моей головы и снова ныряет в туман. Это похоже на предзнаменование. Будь я суеверна, решила бы, что это послание от сестры, ее благословение. Я оглядываюсь на Джеймса – видел ли?
– Argynnis adippe, – произносит он. – Перламутровка красная.
Джеймс поворачивается и ведет меня через перелаз и дальше вверх по склону.