Моя бедная маленькая Стелла.
Все мое существо затрепетало от негодования при виде безразличной холодности, с какой он, качавший ее на руках и делавший вид, что любит этого ребенка, теперь говорил о ней. Она, и ему это было известно, осталась без отца. Кроме того, он, несомненно, имел веские причины подозревать, что мать не очень-то о ней заботится. Из этого мне стало ясно, что она уже была или очень скоро окажется совсем одинокой и брошенной всеми в собственном доме. Но я ничего не сказал, лишь с рассеянным видом несколько секунд потягивал коньяк, а потом спросил:
– А как похоронили графа? Ваш рассказ чрезвычайно меня заинтересовал.
– О, находившийся рядом с ним священник отдал распоряжения насчет похорон и, я полагаю, смог его соборовать. В любом случае графа со всеми надлежащими почестями поместили в фамильный склеп – я лично присутствовал на похоронах.
Я невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
– Вы лично присутствовали… Вы… Вы… – Слова застряли у меня в горле.
Феррари удивленно приподнял брови.
– Конечно! Вас это изумляет? Но вы, возможно, не до конца все понимаете. Я был самым близким другом графа, даже ближе, чем брат, позволю себе сказать. Было вполне естественно и даже необходимо, чтобы я проводил его в последний путь.
К этому мгновению я окончательно овладел собой.
– Понимаю, понимаю, – поспешно пробормотал я. – Прошу вас меня извинить – с возрастом я стал восприимчивее к самым разным болезням и подумал, что и вас могла испугать опасность заражения.
– Меня! – беспечно рассмеялся он. – Я в жизни ничем не болел и ничуть не боюсь холеры. Полагаю, я немного рисковал, хотя в то время над этим не задумывался, но священник, монах из ордена бенедиктинцев, умер на следующий же день.
– Потрясающе! – пробормотал я, глядя в кофейную чашку. – Просто потрясающе. Вы и в самом деле совсем за себя не боялись?
– Нисколько. По правде сказать, я вооружен против инфекционных болезней убеждением, что мне не суждено умереть от заразы. Пророчество… – Тут лицо его омрачилось. – Когда я родился, было оглашено странное пророчество, которое, сбудется оно или нет, позволяет мне не паниковать в дни эпидемий.
– Вот как? – с интересом отозвался я, поскольку это было для меня новостью. – А позвольте узнать, в чем заключается это пророчество?
– О, конечно же. Оно состоит в том, что я приму смерть от руки человека, некогда бывшего моим другом. Это всегда казалось мне абсурдом, нянькиными сказками, а теперь звучит еще абсурднее, если учесть, что единственный друг, который у меня был, умер и похоронен. И его имя – Фабио Романи.