На Забайкальском фронте (Котенев) - страница 139

Медлить нельзя было ни одной секунды. В воздухе блеснул нож. Враг без звука свалился мертвым.

Управившись тихо с мародером, Егор Семушкин принял опять свое первоначальное положение и не без удовлетворения подумал: «Этак, по одному, я их всех…»

Может быть, и пожаловал бы кто-нибудь к Егору Семушкину, но тут раздался вдали пушечный выстрел, за ним другой, и началась артиллерийская подготовка. «Надо искать щель», — подумал Семушкин и скатился в воронку из-под снаряда.

Орудия били долго. Снаряды рвались совсем близко, сотрясая землю. В воздух взлетали веерообразные столбы пыли и дыма. Стало совсем темно. На Семушкина сыпались земля, щебень, галька.

Наконец ураганный огонь начал стихать, и старшина вдруг отчетливо услышал русское «ура». Волна атаки приближалась, как эхо, как рокочущий вал морского прибоя. Вот свои уже совсем близко, рядом. Слышен даже топот ног. «Пора действовать», — решил Егор.

Семушкин быстро стряхнул с себя землю, которой он был засыпан с головы до ног, и полез на край воронки. Над его головой просвистела пулеметная очередь. Ожил проклятый дот!

— Ах ты, живучая гадюка… — обозлился старшина.

Собрав все силы, он метнул в амбразуру противотанковую гранату. Раздался сильный взрыв, и пулемет смолк.

— Ура! — грянуло рядом и покатилось по всему склону.

Через несколько минут высота была взята, и командир батальона обнимал запыленного и смущенного вконец Семушкина. Уцелел старшина, только руку ему раздробило осколком. По этой причине списали его с котлового довольствия. Старшина поехал на Волгу, домой. Руководит сейчас колхозом. А имя его осталось на сверхсрочную, действует и в обороне, и в наступлении.

Судьбы забайкальских полков, застигнутых войной на восточных рубежах страны, складывались по-разному. Одни простояли здесь в томительном ожидании самурайского удара до августа 1945 года. Другие во время крайней необходимости перебрасывались на Запад — то под Смоленск, то под Старую Руссу, а потом и под Москву. Лыжная часть, где лейтенант Масловский командовал ротой, была отправлена под Ленинград в начале сорок третьего года после успешного завершения Сталинградской битвы.

Весть об окружении под Сталинградом вражеской группировки прилетела на забайкальские сопки глухой метельной полночью, когда рота Масловского несла у границы боевое дежурство. Тревожной была незабываемая ночь. Лейтенант обошел занесенные снегом дзоты и обледенелые доты, еще раз наказал бойцам не смыкать глаз, не выпускать из рук оружия и вернулся в свою нетопленую землянку, которая была одновременно и огневой точкой. У окна-амбразуры за приготовленным к бою пулеметом лежал старший сержант Сапожников, в углу на застланных травой нарах дремал командир взвода лейтенант Вялков. Ротный смахнул с валенок снег, отряхнул полушубок, бросил пулеметчику: