— Не спишь? Смотри, сегодня, возможно, грянет…
— Где тут уснешь… — ответил пулеметчик, подняв опущенную на щиток голову. — Вторую ночь не сплю.
В землянке еле коптил крохотный сальник, обливая тусклым светом дощатые стены и бревенчатый потолок. Над топчаном ротного висела небольшая карта, утыканная маленькими флажками. А пониже — детские рисунки. Слева над самой подушкой был нарисован зеленый танк с красной звездочкой на башне. Правее — синий самолет с краснозвездными крыльями. А еще правее была изображена большая изба с кривобокой трубой, из которой струился голубоватый дымок. У избы длинный шест со скворечником наверху. На ветке сидел скворец с раскрытым клювом — видно, пел.
Эти рисунки прислал лейтенанту сынишка Юрик, который живет с бабушкой Пелагеей Федотовной в далекой алтайской деревушке Большая Шелковка Рубцовского района. Вместе с рисунками Юрик присылает письма, написанные кривыми печатными буквами. В каждом письме он зовет отца домой, велит приезжать на танке или самолете и непременно с наганом.
Окинув беглым взглядом детские рисунки, лейтенант прилег на топчан. Болела голова, как от угара, слезились глаза. За последние дни напряжение на границе достигло наивысшего предела. Казалось, вот-вот прогремит; с падением Сталинграда Квантунская армия перейдет советскую границу. До сна ли тут?
Вся граница замерла в тревожном ожидании. Телефонисты не отходили от аппаратов, связывающих бригаду со штабом фронта, а штаб бригады — с огневыми точками. Политотдельцы сутками дежурили у радиоприемников — ждали последних известий из Сталинграда. Известия приходили тревожные: враг прорвался к Волге, бой идет за каждый дом, за каждый клочок земли.
Среди защитников Сталинграда есть и забайкальцы. Уж они-то наверняка знают, как тесно переплелась судьба Сталинграда с событиями на Востоке, и будут драться до последней капли крови, до последнего вздоха. Но все может быть…
Лейтенант устало прикрыл глаза. Над землянкой бесновалась метель. Над бревенчатым накатом еле слышно шуршала поземка.
Тишина. Но вот зазуммерил полевой телефон. Лейтенант как ужаленный соскочил с нар, шагнул к дежурному. Около телефониста уже стоял Вялков.
— Что там? — настороженно спросил он, ощупывая кобуру пистолета.
— Пока все спокойно, — с сонной улыбкой ответил телефонист, — время захотел узнать, разгильдяй.
И опять потянулись томительные минуты ожидания. Чтобы не заснуть за пулеметом, помкомвзвода Сапожников затеял разговор на старую, но самую злободневную тему: быть или не быть на Востоке войне.
— Одного я не могу взять в голову: с какими же глазами самураи полезут на нашу границу? Ведь ихний Мацуока подписал с нами договор о нейтралитете. Зачем подписывал?