Нико снова поднял взгляд. «Но ты психотерапевт, – подумал он. – И теперь докапываешься до меня».
Хаус показал одну из страниц Нико.
– Это Клаудия? – спросил он.
«Молодец».
– Думаю, ты уже пытался объяснить ей произошедшее.
Нико едва заметно улыбнулся.
– Ты поговорил с ней, Нико? Отправил ей сообщение?
«Сообщение, док? Я отправил ей сто, двести сообщений. Я даже не помню сколько».
– Ты ведь пробовал, да? – Хаус откинулся на спинку кресла. – Если ты не хочешь говорить, ничего страшного. Такое тоже бывает. Я прошу сделать лишь одно. Всего лишь одну вещь. – Он посмотрел Нико в глаза, и тот понял, что отказаться не получится. – Рисунок.
«Я сделал тебе тысячу рисунков, док».
– Всего лишь один рисунок. Нарисуй то, что ты сейчас чувствуешь.
Нико шумно выдохнул. «Лучше тебе не знать, что я сейчас чувствую».
– Вырази свои чувства на бумаге. У тебя получится? О боже, конечно, получится. У тебя большой талант. – Хаус протянул Нико маркер. – Сделаешь, Нико?
Нико отвернулся. Он посмотрел на шторы, которые обрамляли окно, не касаясь его и остального мира. Они просто висели по бокам, словно театральный занавес у сцены.
– Ну что?
– Хорошо, док. – Нико взял ручку.
Хаус улыбнулся.
«То, что ты чувствуешь, Нико».
«То, что ты чувствуешь».
«Откуда мне знать, что я чувствую».
«Неважно, знаешь ли ты это, Нико. Просто покажи мне».
Нико рисовал, не отрывая маркера от бумаги. Спонтанно, не думая. Иногда он даже закрывал глаза, продолжая рисовать. Ведь это не он водил маркером, а рука. Это она двигалась, чертила, царапала. Словно листа бумаги вовсе не было.
И когда белое пространство кончилось, когда оно было заполнено настолько, что оставалось рисовать лишь чёрным по чёрному, Нико взял новый лист и продолжил.
Наконец Хаус остановил его, потому что время сеанса кончилось. Нико оторвался от рисунка и посмотрел на врача как на инопланетянина.
– Сеанс окончен, Нико. – Хаус улыбнулся. – Увидимся во вторник?
Нико встал, крепко сжимая маркер. Он положил его на стол слегка дрожащей рукой.
Хаус вышел с ним в приёмную. Папа встал, обнял сына рукой за плечи, и они вместе ушли.
Вернувшись домой, Нико почувствовал чёрную плотную усталость. Она облегала его, как футболка, пропитанная нефтью. Нико сразу пошёл в ванную комнату, разделся и встал под душ.
Вода скользила по коже, как поцелуй или прикосновение, как Клаудия, её пальцы, гладящие Нико по лицу. Клаудия оставила его. Теперь она стекала, как вода, по носу, вискам, губам. Вода затекала в глаза, смешивалась со слезами, обнимала их и уносила с собой по щекам. Вода уносила слёзы подальше от этого мира пустоты и молчания. Клаудии больше не было.