Микаэлс склонился над картами.
— Хорошо, Оуэнс, мы немного отклонились от курса, но это не страшно. Сейчас мы прорвемся. Идите к расселине.
— В легкие? — ужаснулся Оуэнс.
— Нет, что вы! — Микаэлс выпрыгнул из своего кресла и вскарабкался по трапу наверх, так что голова его просунулась внутрь стеклянного колпака. — Мы пойдем по плевральной полости. Запускайте двигатели, я вас поведу.
Кора наклонилась к Гранту, сидевшему в своем кресле.
— Какие будут указания?
— Вперед! — сказал Грант. Потом добавил, только для Коры: — Я много раз пугался — не сосчитать сколько. Я вообще-то ужасный трус. Только вот не припомню, чтобы когда-то я боялся больше, чем на этот раз, — наверное, я побил все рекорды по силе испуга.
— Ну почему вы все время стараетесь выставить себя трусом? В конце концов, при вашей работе…
— Моя работа? Да, я — тайный агент. Но по большей части работа у меня довольно спокойная, тихая, вполне безопасная. И я изо всех сил стараюсь, чтобы она такой и оставалась. Если все-таки никак не получается избежать опасных ситуаций, я стараюсь вытерпеть это — во имя того, для чего вообще нужна такая работа, как у меня. Вы понимаете, конечно, что я здорово идеологически подкован — насчет патриотизма и всего такого, в некотором роде.
— В некотором роде?
— Ну да. В конце концов, какая разница — одна страна или другая? Те времена, когда это было действительно важно, давным-давно миновали. Я искренне верю в то, что наше правительство стремится сохранить мир во всем мире, и хочу внести свой вклад — пусть и незначительный — в общее дело. Я не подписывался под этой экспедицией, но раз уж я здесь… — Он пожал плечами.
— Вы словно смущены тем, что приходится говорить о мире и патриотизме, — заметила Кора.
— Так и есть. Вы все пошли на это, руководствуясь вполне определенными побуждениями, а не пустыми словами. Оуэнс испытывает свой корабль, Микаэлс прокладывает курс по человеческому телу, Дюваль без ума от творения Господа, а вы…
— Ну?
— А вы без ума от Дюваля, — тихо закончил Грант.
Кора покраснела.
— Он достоин восхищения, это правда. Знаете, когда он предложил направить прожекторы «Протея» в расселину, чтобы вы могли отыскать нас по свету, он даже не считал это своей заслугой. Если бы вы начали благодарить его, он бы просто пожал плечами. Такой уж он есть. Спасет кому-нибудь жизнь, потом случайно нагрубит спасенному, и тот навсегда запомнит, как ему нагрубили, а не собственное спасение. Но такое поведение доктора Дюваля не мешает ему быть добрым.
— Это верно. Зато прекрасно маскирует эту доброту.