– Я нашла парня, – уточняю я. – А часы были спрятаны у него в кармане.
– И ты думаешь, что он что-то сделал тому парню, который умер?
Я поджимаю губы, мне не хочется отвечать на этот вопрос.
Мистер Перкинс наклоняется вперед, дрожат его сложенные на коленях, узловатые от артрита руки.
– Много старателей умерло в этих горах за долгие годы, – говорит он, не мигая глядя на бушующее в камине пламя. – Однажды срубленное дерево упало на палатку, в которой спал золотоискатель, и раздавило его. Несколько раз старатели проваливались на реке сквозь лед и тонули. Другие заблудились в лесу, замерзли, и их тела обнаружили только весной, когда стаял снег. Но чаще всего люди убивали друг друга из-за участка или при попытке украсть добытое золото. Здешние леса опасны, конечно, – кивает он мне, зная, что я отлично его пойму, – но люди все же опаснее.
И я его понимаю. Людских сердец действительно стоит бояться больше, чем деревьев.
Мистер Перкинс откидывается в своем кресле назад, его глаза затуманиваются, как у человека, ушедшего с головой в свои мечты или воспоминания.
– Поговаривают, что некоторые из них до сих пор слоняются вблизи озера или по лесу. Потерянные, не понимающие, что они уже мертвы.
Внезапно я чувствую озноб, несмотря на стекающие у меня по вискам капли пота. Вспоминаю парней возле костра, то, как они говорили о голосах, которые слышатся им то в хижине, то среди деревьев. Но это не голоса мертвых старателей, нет. Это что-то еще. Кто-то еще.
Макс.
– Те первые поселенцы были суеверными, – добавляет мистер Перкинс, ходя вокруг да около, но не решаясь приступить к главному. – Приносили жертвы деревьям, горам, – он постукивает пальцем по подлокотнику своего кресла, и лицо у него становится очень серьезным. – Они думали таким образом умаслить тьму, что обитает в густом лесу. Для этого старатели бросали в озеро самые ценные свои вещи, давая воде поглотить их. Верили, что озеро – это центр всего, бьющееся живое сердце дикой природы.
– И как, помогало это? – спрашиваю я, чувствуя себя маленькой девочкой, которая просит рассказать ей на ночь сказку. – Умаслили они лес?
Мистер Перкинс почти полностью закрывает глаза, обдумывая мой вопрос.
– Возможно. Ведь кто его знает, где оно там кончается, это бездонное озеро, – он с трудом выбирается из кресла, идет к окну и смотрит сквозь него на замерзшее озеро, на пустые летние домики, на лагерь на том берегу. – Но нельзя, – добавляет он, – нельзя винить только густой лес во всем плохом, что случается.
Я засовываю руки в карманы и тоже смотрю в окно, на море зеленых колючих деревьев. Оно тянется далеко-далеко, насколько хватает глаз, а за ним стеной встают горы, чьи заснеженные вершины теряются в темных облаках. Дикое, суровое место. Место, где происходят плохие вещи.