Нежить продолжила затягивать узлы на запястьях.
— Дядя Ир, а в самом деле, что ты задумал? — подалась вперёд Мираэль, сев на пол и положив ладони на колени.
— Высшее мастерство покажу. Будем всё же из него нежить делать, — произнёс я.
Брой сначала моргнул, осмысливая сказанное, а потом начал дёргаться.
— Я не дамся! Слышишь, выкидыш бездны, не дамся!
Один из неживых гребцов совершил рывок и придавил пирата к стенке, а я присел рядом с брыкающимся и бросающим сквозь зубы ругательства головорезом и дотронулся до его головы руками. Нужно успокоиться. Нужно утихомирить сердце настолько, насколько это возможно, чтоб избежать помех в связывании узелка.
— Отпусти, выродок! — сперва горлопанил Брой, а когда вырваться не получилось, начал говорить по-другому: — Всеми богами заклинаю тебя, мастер, не надо, я жить хочу. Я тебе пригожусь.
— Пригодишься, — согласился я, а потом потянул на себя нить, идущую к его мёртвому сердцу.
При этом я специально подсветил её, чтоб все видели. Тонкая охристожёлтая паутинка потянулась от груди пирата за моими пальцами, словно прилипшая к коже. Она слегка провисала и немного дрожала от дыхания и колебаний воздуха, создаваемых нашими движениями.
Брой с ужасом глядел на эту светящуюся ниточку, а я вытянул руку в сторону племянницы. Мираэль ахнула от неожиданности, когда сквозь её испачканную землёй и кровью тунику выплыла ещё одна нить, но на этот раз ярко-белая, слегка вздрагивающая в такт биению девичьего сердца, словно струна арфы под пальцами музы.
Тинь. Тинь. Тинь.
Нить помимо биения колыхалась в воздухе и причудливо изгибалась, но когда я сжал руку в кулак, конец быстро подтёк ко мне, словно яркая лента, упавшая в воду и несомая речным потоком.
— Дядя, а это что? — спросила Мира, попытавшись дотронуться до нити рукой, но призрачная материя под пальцами расплылась, как струйка дыма, а потом снова собралась в целую и невредимую ниточку.
— Это разновидность нити Миссаны, — промолвил я, подхватил белую и жёлтую паутинки самыми кончиками пальцев и сплёл их узелком. — Обычная даёт знание о подопечном. А это нить смерти.
— Мастер, будь милосерден. Заклинаю, — бормотал пират, и казалось, что у матерого головореза, не раз шедшего в бой в первых рядах, от отчаяния и осознания собственного бессилия слёзы потекут.
— Всё, — произнёс я. — Теперь ты раб Мираэль. Стоит ей захотеть, и ты сдохнешь. Стоит ей умереть — ты сдохнешь. Стоит тебе сбежать от неё… Ну, ты понимаешь.
Пират открыл рот, не сразу найдя слова, а затем криво улыбнулся.
— Те есть, я не буду нежитью?