С ящиками проще: на руки — и по доске вниз. Хотя после десятого ящика у меня начинают предательски дрожать руки. С завистью смотрю на ребят: те справляются с ящиками играючи.
Магидсон, стоя по колено в воде, фиксирует трудовые достижения, ему вечером выпускать фотогазету.
Ящики складываются на стальной лист, тракторист стропит его к трактору и оттаскивает на положенное расстояние. На 200 метров за линию прибоя. Теперь очередь за бочками.
На судне нас снабдили полукруглыми ключами с длинными стальными ручками. Цепляешь таким ключом за буртик бочку и опрокидываешь ее на палубу. Ну, а потом катишь бочки вниз, опять по тем же доскам. Как мы ни стараемся, одна, потом вторая бочка скатывается в воду. По зеленой глади растекается радужное пятно…
Подтеки соляра и на песке. Мы, конечно, проверяем пробки, но бочек-то много… Да и как проверишь от руки: довернута эта самая пробка или нет?
Один понтон сменяет другой. Теперь подоспели бревна. И их тоже: руками, волоком. Трещат робы, новые брезентовые рукавицы, выданные утром, стали черными.
Всего в тысяче метров от берега едва покачивается на мелкой зыби «Володя Щербацевич». Кондиционеры неслышно разносят по каютам теплый воздух, голубовато сияют лампы дневного света… В машине механик Шипицын записывает в журнал показания тензометрических датчиков. А мы разгружаем понтоны и тащим грузы на берегу точно так же, как делали это во времена Никиты Никифоровича Ляха. Тут не хочешь, а задумаешься. Ну вот хотя бы о таком: почему нельзя построить на берегу емкость и перекачивать в нее соляр прямо со «снабженца»? Дорого? Фиолетовые разводья на воде обходятся дороже… А средства малой механизации, а стационарные сходни вместо шатких досок — это тоже дорого?
Мы изучили инструкции по технике безопасности, расписались в журнале что знаем, ознакомлены…
Но случись что — не спасет никакой журнал. Отвечать будет капитан. И тогда я понял, почему хмурился Петр Петрович в преддверии самовыгруза. Кроме досок и журнала он ничем не располагал.
Как ни торопился капитан, а ветер все-таки нас догнал. Задуло не на шутку. Правда, по-настоящему не качало, мы все-таки были на мелководье, но работы пришлось приостановить.
Бригада двинулась на станцию, а мы с трактористом Федором — бродить по косе. На ней все же кое-что росло. Ярко-зеленый лишайник стлался по камням, отполированным пургою, на кочках качали желтыми головками полярные маки, а в одном месте мы набрели на целое стадо опят.
Федор неожиданно оказался человеком, тонко чувствующим красоту. Мы говорили о волшебстве островов, о первозданности всего, что нас окружало.