— Скажи и о ярмарках!
— Я вот что сказал: «…Каждый понедельник там устраивался большой базар по продаже крупного и мелкого скота, а также мануфактуры и бакалейных товаров. Каждый понедельник этот базар гудел, словно улей. Сюда прибывали торговцы из Софии и Габрово, из Фракии и Греции, чтобы купить скот или продать свои товары…» Теперь о промышленности…
— Она хорошо развита и нельзя забывать об этом.
— Я зафиксировал все точно. «…В городе есть два черепичных завода, две маслобойни, электростанция, современные мельницы, несколько слесарных, много сапожных, столярных, кожевенных и других мастерских. Услуги торговле оказывают три государственных и три частных банка. Есть православная церковь, мечеть и синагога. Есть неполная гимназия, начальное торговое училище…»
— О церкви — хорошо, но о мечети излишне вспоминать, потому как она закрыта муфтием.
— Ходят, ваше преподобие, ходят молиться. Каждую ночь ходжа воет с минарета, как волк, не давая людям спать.
— Конечно, ходжа будет выть, когда мы, православные слуги божьи, не на своих местах.
— Этот ходжа не опасен, ваше преподобие. Более опасны те, кто обыскивал вас, оставив в одном исподнем перед входом в город! Их нужно бояться и тебе, и всем нам!
— Так всегда бывает, когда власти бездействуют, — повысил голос иеромонах. — Где Григоров, начальник околийского полицейского управления? Нас раздевают догола, а его людей нет!
— Даже ругают нас по-матерному, — подал голос попик из Флорентина, — а Григорова нет!
— Смутное время, братья, все, что задумают власти, коммунистам известно становится… Особенно от адвокатов и учителей.
— И почему Григоров не арестует их?
— Григоров все это сделал еще двенадцатого, но самые опасные — Замфир Попов, Христо Попов и другие — сбежали и укрываются в селах Лопушна и Соточино.
— О Христо и Иване[19] я знаю. В этом виноват их родитель — отец Михаил. Проморгал он сыновей.
— Я сказал ему об этом позавчера, когда служили молебен в церкви, а он посмотрел на меня свысока и ответил: «Я в дела моих сыновей не вмешиваюсь, Йордан, они совершеннолетние…»
— Анафема таким божьим слугам!
— Не посмел я предать его анафеме. В нашей околии других таких, как он, нет.
— В Ломской околии большинство таких, как он.
— А во Флорентине нет! — подал голос попик.
— Там нет, а в Медковеце есть один! Но стоит всех!
— Отец Неофит распорядился, чтобы его лишили сана.
— Носит под рясой револьвер! — опять подал голос попик.
— Что до револьвера, то я его тоже ношу, — сказал протоиерей Йордан, — важно против кого ты его носишь.
В это время кто-то постучал в окно. Святые отцы вздрогнули и посмотрели в сторону улицы.