В сущности, сейчас он как раз переживал трудный момент в своей жизни. Луканов перешел мост Львов и направился к Партийному дому. Вид многоэтажного здания, построенного на собранные рабочими средства, успокоил его, нацелил на большие дела, к свершению которых призывала его, Железного человека, как Луканова называли за твердость характера, история. Здесь у него был письменный стол, телефон, здесь были удобные залы заседаний и множество книг на различных языках, в безупречном порядке выстроившихся на полках… И папки, и копии документов… и газеты, которые он каждое утро просматривал до начала рабочего дня… На стенах его кабинета и залов заседаний висели портреты Маркса и Энгельса, а рядом с ними — недавно принесенный кем-то портрет Ленина. Луканов часто смотрел на эти портреты, и их вид каждый раз вселял в него еще большую уверенность в правоте того дела, ради которого он трудился и которое должно было когда-нибудь свершиться, обдуманное и подготовленное по всем правилам революционной науки, изложенной в огромных трудах Маркса и Энгельса. Не авантюры, а строгая и логическая обоснованность!
Он переступил порог Партийного дома и, поднявшись на второй этаж, увидел стоявшего возле двери его кабинета Георгия Димитрова.
Димитров встретил его неприятной новостью.
— Товарищ Луканов, — начал он несколько официально, — звонили из министерства внутренних дел.
— Вот как? Для чего я им понадобился?
— Генерал Русев хочет немедленно поговорить с вами, — продолжал Димитров, протягивая Луканову записку, полученную от дежурной телефонистки.
Луканов взял записку, пробежал глазами, усмехнулся и сунул ее в карман.
— Видно, жарко им становится, — сказал он. — Чего-то они боятся, вот только чего именно?
— Может, боятся, а может, и удочку забрасывают, товарищ Луканов!
— Сомневаюсь. Скорее всего, верно первое.
— Почему вы так думаете?
— Потому что таковы факты, мой друг! Факты! А когда говорят факты, молчат даже боги!
— А факты как раз тревожные, товарищ Луканов.
— Именно поэтому мы не должны отходить от своих позиций. Они боятся нас. И это хорошо.
— В Москве недоумевают по поводу происходящего у нас. Мы уже получили две радиограммы, но ни на одну из них еще не ответили. Это ненормально!
— Я им послал свой доклад! Пусть прочтут его!
Луканов повесил на вешалку за дверью свой зонтик и направился к письменному столу.
— Должен тебе сказать, дорогой мой Георгий, — продолжал он, усаживаясь в кресло за столом, — эти люди начинают меня раздражать. Легко давать советы издали. А вот попади они сами в это полымя, запели бы по-другому. Васил совершенно оторвался от нашей действительности, о положении в Болгарии он судит издалека, по сообщениям разных телеграфных агентств.