Здесь когда-то была деревенька Чамейная. Она располагалась на покатой поляне, заросшей теперь цветами: ромашками, кипреем и множеством других, которых я не знаю. И еще заметна дорога отсюда к Бердышу.
Кругом глухие леса, рыбная река с хрустально чистой водой, а на другом берегу каменный средневековый замок с гротом. Грот называется «Чамья», то есть амбар, в котором рыбаки хранили сети, снаряжение, улов. От него и получили название «чамейных» камень, плес и сама деревенька.
Любопытно, что олово «чамья» — мансийского происхождения. Оно заимствовано русскими у манси, которые, как известно, жили на Верхней Печоре и Унье.
Здесь произошло мое первое знакомство с семгой. Если бы не моторист Володя, я, возможно, никогда не обратил бы внимания на маленьких рыбешек, стремительно отплывающих от ног, когда входишь в реку.
— Как много вьюнов! — удивился я.
Моторист в это время «харюзил» на перекате для очередной ухи.
— Это тальма, — возразил он, — молодь семги…
Я тотчас же занялся киноохотой за рыбешками. Внимательно разглядел шустрых мальков величиной от пяти сантиметров и больше. С первого взгляда они похожи на вьюнов: такие же большие гребные плавники, только без усов.
Но одна яркая деталь выделяет эту мелюзгу среди прочих рыбок: они, как форели, украшены по бокам черными и красными точками. Семга в своем отрочестве как бы проходит стадию форели. Подрастает, скатывается из уральских горных рек в Северный океан и постепенно превращается в сильного серебристого лосося.
Унья — река нерестилищ и выростных угодий для семги. Лов ее здесь запрещен.
Отправляемся дальше. По пути листаю книжку Г. Чернова «Туристские походы в Печорские Альпы». Описания Уньи в ней очень краткие, но зажигательные, призывные:
«Плывите выше по реке — чем дальше, тем интереснее».
И верно. Великолепные глубоководные плесы с громадами скал. Черные леса — еловые, пихтовые, кедровые — оттеняют суровые камни, тянущиеся по берегам теперь без конца.
В лодке мы не разговариваем — мешает гул мотора. Да и красота берегов действует как-то гипнотически. Смотрим и смотрим с удивлением, с молчаливым восхищением…
Громада Высокого Камня долго тянется справа, за ним камень Лазарев с приметным шпилем. Потом слева Висячий Камень, а напротив, на другом берегу, среди красивого участка скал — Камень Говорливый.
— Эй! Хо-хо! — кричит моторист.
И Камень Говорливый отчетливо повторяет этот возглас. Мы переглядываемся, улыбаемся, удивляемся: Камень умеет повторять человеческие голоса, разговаривать.
Но вот берега как будто освободились от скал, русло Уньи расширилось. Из-под лесистой горы оправа к реке спешит ручей. Но у ручья совсем нет дорожки: вынырнув из-под земли бурным потокам, он тут же вливается в реку. Это знаменитый Родник.