Не все и немцы одинаковы. Среди солдат есть рабочие и крестьяне. Им надоела война, они хотят сбросить вместе с шинелями кайзера Вильгельма. Они не только сочувствуют, но и помогают нам. Постарайтесь таких перетянуть на свою сторону. Немецкие коммунисты передали нам свою газету «Rote Fahne», что значит «Красное знамя». Надо ее незаметно распространять среди солдат. Еще одно хочу вам посоветовать. Соли, керосину, мыла купить у нас негде. А в Бобруйске все-таки достать можно. Через волостного старосту попросите коменданта, чтоб разрешил организовать кооперацию. Ваш надежный человек будет ездить и привозить из Бобруйска все необходимое.
— А спички там есть? — спросил Терешка. — И хоть бы каплю дегтю, а то сапоги, как собачья шкура, трещат.
— Будут тебе и деготь и спички, дядька Терешка, — успокоил старика Левков. А Прокоп Молокович меж тем ходил среди собравшихся и раздавал каждому большие и маленькие листки. На одних крупными буквами было написано: «Ко всем гражданам оккупированной Белоруссии». Другие были усеяны мелкими, кручеными буквами. Не иначе — немецкими. Тут же Прокоп объявлял: кто хочет записаться в большевистскую партию, пусть отдает ему заявление.
— А если я не умею писать? — спросил Терешка.
— Попроси грамотного. Потом и самого научим.
— Учить учи, только на гречку, Прокопка, не ставь, — не унимался старик.
Партизаны смеялись над Терешкиными шутками, улыбались и ревкомовцы.
— А как писать, товарищ Молокович? — спросил Иван Ковалевич.
— Тебя, сморкача, только в партии не хватало, — вскочил Терешка. — Держись лучше за шляхтянские ляжки, так, может, тебе Ермолицкий галагутского петуха в приданое даст.
Иван покраснел и опустил голову. Некоторые засмеялись, потому что привыкли смеяться, что б ни сказал Терешка, другие зацыкали на деда, чтоб умолк.
Соловей нахмурил брови, его тугие загорелые щеки покраснели, будто дед не Ивана, а его попрекнул шляхтянкой.
— А знаете ли вы, дядька Жулега, что та шляхтянка отреклась от богатства, бросила и застенок и родичей? Брат — бандит, а ее к нам тянет. Пиши, Иван, заявление. Двумя руками голосую за тебя. А там и первую советскую свадьбу сыграем.
Прокоп роздал листы бумаги в косую линейку, дал огрызок химического карандаша.
Грамотные, примостившись на пеньке или приспособив стопку листовок, начали писать заявления в Рудобельскую ячейку РКП большевиков от себя и «за неграмотного… по его личной просьбе».
Через полчаса Прокоп собрал двадцать восемь заявлений, написанных химическим карандашом, подписанных где фамилией, где крестиком.
— Товарищи, листовки постарайтесь до утра расклеить на заборах и деревьях вдоль дороги, газеты подкиньте немецким солдатам. Это первое задание молодым большевикам, — сказал Соловей. — А теперь расходитесь по одному, по два. Поищите грибов, черники наберите. Чтоб ни одна собака не пронюхала, где вы были и кого видели.