Кроме всего этого Володько начал привозить из Бобруйска карабины, наганы и гранаты. Охранной грамотой у него был пропуск рудобельского коменданта.
Обычно, когда прибывали новые товары, собиралось «расширенное правление кооперации». Приходили Соловей, Левков, Молокович и Одинец. Будто бы невзначай заходили командиры партизанских отрядов — Максим Ус, Ничипор Звонкович, Анупрей Драпеза. Здесь и проводились заседания ревкома и партячейки, держали совет командиры отрядов, раздавались листовки и газеты. А если вдруг заглядывал немецкий патруль Степан Жинко показывал комендантову грамоту — разрешение раз в неделю созывать правление кооперации. Иногда солдат угощали шнапсом с панской винокурни и солеными огурцами.
Соловей немного умел говорить по-немецки и втолковывал солдатам, что их облапошил кайзер, что они не должны воевать против таких же, как они, крестьян, что им надо быстрее возвращаться домой, расправляться с Вильгельмом и брать власть в свои руки. Солдаты задумывались — и правда, каждому хотелось домой. Они жадно набрасывались на листовки, которые находили в своих карманах, читали в газете статьи Карла Либкнехта и вдохновенные речи Розы Люксембург.
В казарме тоненькие листики на родном языке переходили из рук в руки, их прятали в тюфяках и подушках, ими делились с товарищами, как весточками из дому.
Комендант никак не мог дознаться, кто приносит в казармы эту «коммунистическую заразу». Он яростно рвал на мелкие клочки листовки и газеты, топал ногами, рассекал воздух взмахами коротенького стека и кричал:
— Даже куры не боятся их угроз! А солдаты кайзера были всегда верны присяге и отчизне.
Комендант посылал в деревни и хутора отряды солдат. Они выгребали из сусеков и кадушек жито, стаскивали с чердаков окорока и волокли на повозки.
Голосили бабы, умоляли хоть на затирку оставить муки, пожалеть детей. А солдаты будто и не слышали их.
Барон Врангель убеждал коменданта, что обоз надо завернуть в его двор и ссыпать все в господские амбары: ведь это его добро, украденное мужиками и бандитами. А комендант выполнял приказ своего командования — собирал контрибуцию натурой. На каждую подводу он посадил по солдату и отправил первый обоз в Ратмировичи.
Возницы шли пешком, солдаты лежали на возах и сосали длинные трубки. Скрипели в глубоком песке колеса, шумели старые, замшелые сосны, и щебетали голосистые лесные птицы.
Когда обоз въехал в дремучую пущу, возле самой дороги прогремел выстрел. Испуганные кони рванулись в лес, перевернулся один, второй воз, вместе с мешками полетели на землю немцы, не успев схватиться за свои карабины. А их уже окружили человек сорок молодых бородатых вооруженных мужиков. Отстреливаться и сопротивляться не было смысла. «Что может сделать десяток солдат с такой огромной бандой? Погибнуть? За что и во имя чего? Кому охота помирать?» — думали перепуганные оккупанты. Они подняли руки.