– Да, адмирал… – притих матрос.
– Ежели склонен ты к общению, тогда скажи-ка лучше вот что, – решил взбодрить матроса капитан. – Помнится, в таверне ты много пел о том, что наслышан о краснокожих, обитающих в этих водах. Признайся же сейчас, правда ли это, и если да, то скажи: остров необитаем?
– Да утонуть мне в этом море, если не наслышан, кэп! Остров этот еще как обитаем. Хоть и не появлялись нам на глаза местные, но я-то знаю, что они есть. Племя Таино. Если и есть на Карибах более дружелюбные индейцы, то только живущие в лесах Маракайбо. Но те подстелились под испанцев, как последние шлюхи. Поэтому, адмирал, Таино – хорошие краснокожие.
– Чем же?
– Тем, что не позволяют испанцам себя поработить. Стало быть, они, как и мы, против этих собак. Здесь у них должны быть убежища в пещерах.
Капитан резко остановился, пристально посмотрел в глаза молодому матросу и спросил:
– Здесь есть пещеры?
– Еще как, кэп!
***
Ручьи крови стекали в море по освещенному солнцем берегу, окрашивая чистую лазурную воду в пурпур. Кровавые потоки буквально бурлили из кровожадно убитых испанских пленных. Но гораздо меньше повезло тем из них, кто остался жив.
Олоннэ раз за разом резал испанцев, оставляя своих жертв без ног, рук, ушей, пальцев. Без голов. Когда стандартный набор способов убийств истощался, адмирал пиратской флотилии прибегал к еще более изощренным убийствам. Таким, от которых порой шарахались сами флибустьеры.
Утолял ли он немыслимой жестокостью собственную злость и ярость? Едва ли. С каждым новым убийством его глаза все сильнее наполнялись дьявольским безумием. Под конец связанные пленные пытались убиться головой о пальмы, ибо такая смерть была бы в разы приятнее той, что приготовил им Олоннэ.
– Из оставшихся… – заговорил, тяжело дыша, адмирал, – выберите десяток самых крепких и… – его язык заплетался, – соберите в поход. Остальных… в расход можно.
Вид пирата внушал немыслимый ужас. Парадный кафтан, который утром назвали бы дорогим и красивым, сейчас полностью окрасился кровью. Она струйками стекала по обводам одежды, капая на белоснежный песок. Костюм стоило бы сначала долго выжимать, чтобы высушить. Однако Олоннэ такой вид более чем устраивал.
Попытавшись умыться в воде, которая также окрасилась в красный, капитан через некоторое время собрал флибустьеров на берегу:
– Береговые братья! Ближайшие дни нам предстоит проторчать на этом острове, дожидаясь подкрепления! Не буду ограничивать вас в деятельности, однако то, что я собираюсь сказать, многих из вас огорчит! – Он закашлял. Схаркнув кровь – не свою, разумеется, – продолжил: – Мне не стоит и фартинга догадаться, что на захваченном судишке, помимо пороха и оружия, нашлось немало блестящего. Кроме того, все последние наши захваты принесли много серебра. Но! То, что предстоит далее, принесет куда больше богатства и славы, нежели все эти мелкие разбои. Деньги расслабляют. Бедность – сплачивает. И потому я требую вывернуть ваши карманы, опустошить рундуки и вытрясти мешочки, что хранятся на черный день. Если все пройдет удачно – сегодняшние богатства нам не понадобятся очень долго. А в случае несчастья те из нас, кто выживет, смогут вернуться за схроном. Остров этот большой и сложный, а местные пещеры позволяют спрятать все так, чтобы ни одна нога чужака не смогла добраться до клада. Готовьте телеги, складывайте барахло. Сегодня наши богатства будут погребены.