Старосте действительно очень не понравилось, что кто то, ни свет, ни заря, ломится к нему в двери. Но в дом нас он всё же впустил, хотя ругаться не переставал до тех пор, пока не сел за стол, на котором стояла слабо горевшая, керосиновая лампа и не спросил:
— Ну чего вам?
— Так вот господин староста, этому человеку бумагу бы прописать надо — ткнув меня пальцем, сказал старший из братьев.
— Какую ещё бумагу? — недовольно спросил его, сидящий за столом, абсолютно седой, мужчина.
— Я не знаю, но какую то надо бы. Без бумаги сейчас, в столице, сами знаете каково.
— А кто он тебе?
— Мне никто. Он утопленник — простодушно ответил старосте, мой знакомый.
— Как это утопленник? — перекрестившись, спросил хозяин дома и настороженно посмотрел на меня.
— Да нет. Это он раньше утопленником был, пока мы его не подобрали. Тут видишь ли какое дело приключилось. Возвращались мы домой, лодку уже втащили на берег, стали корзины набивать. А улов, надо сказать, в тот день плохой был. Да откуда же ему быть хорошим? Накануне вон как штормило, но мы в море всё одно вышли.
— Ты мне ещё расскажи, как детей крестил! — перебил говорившего староста, недовольно прикрикнув на него.
— Если желаете, могу и про это — улыбнулся мужик, видимо вспомнив, что то приятное из этого события, не раз проходившего в его жизни.
— Вот же бестолочь! Ну ка давай по порядку. Говори, где вы его нашли? — спросил староста, показав мясистым пальцем в мою сторону.
— Так на гряде. Там, где утёс у нас стоит. Ну ты же знаешь. Мы тебе оттуда ещё, как то раз, рыбу грузили. Ты тогда там застрял, на подъёме — начал объяснять мой знакомый, где они меня обнаружили.
— Помню, не тараторь. Было то, когда, это? — снова прервал его староста.
— Так, пожалуй, дней двадцать прошло, наверное. Чтобы точнее сказать, надо жену мою спросить. Она должна точно знать, потому что в календарь, в тот день, смотрела.
— Ладно и так обойдёмся, пускай будет двадцать. И что, говоришь он прямо там и валялся?
— Ну да. Да мы его и не заметили бы, не оглянись Серёга. Это брат мой младшой. Он здесь стоит, лошадь караулит. Если надо я его позвать могу.
— Не надо, сами разберёмся. Дальше то чего было?
— Дальше то? А. Ну это, оглянулся он. Да чего то в камнях ему и померещилось. Пришлось снова вниз спускаться, а там вон он, валяется. Так ведь было, Максимка?
— Не знаю — ответил я, не сразу сообразив, что обращаются ко мне.
— Хм. Значит говоришь утопленник? — вздёрнув брови к верху, сказал староста.
— Он! Не сомневайся. Да ты же сам знаешь, сколько мы их в том месте, навылавливали, за всё время — обрадованно сказал, стоявший рядом со мной человек.