Но мы так и не ответили на вопрос: были волнения заключённых на «строительстве 501» или это — всего лишь мифы?
Волнения, безусловно, были. И речь идёт даже не об отдельном случае. В уже упомянутой книге Бурокаса приводится отрывок из выступления начальника «барабановского» политотдела Панфилова на конференции 28–29 мая 1949 года: «Мы в 1948 году не сумели предотвратить вооружённый побег большой группы особо опасных преступников. Совершено 64 побега, сбежали 129 заключённых… 66 бандитов смогли совершенно разоружить отряд охраны, взять всё оружие, открыть ворота колонны, где находилось 500 заключённых, осуждённых на большие сроки». О Панфилове вспоминает целый ряд бывших лагерников, фигура это реальная. О подлинности документа судить трудно, но его содержание вызывает доверие. Хотя А. Шеренас, по книге которого Бурокас цитирует Панфилова, присовокупляет комментарий: «Осенью 1948 года с 501-й стройки бежало не 500 заключённых, а гораздо больше. Восставшие хотели идти в Воркуту, по дороге освобождая заключённых… и по радио обратиться к мировой общественности с заявлением о нарушении прав человека в Советском Союзе… Среди восставших было много литовцев». Из выступления начальника политотдела, однако, можно понять, что речь идёт не о политзаключённых, а об уголовниках, бандитах — особо опасных рецидивистах.
Эту проблему затрагивает и работа Александра Макарова «Восстания в ГУЛАГе в годы Великой Отечественной войны». Приводя данные Солженицына о печорском восстании и «походе на Воркуту», автор пишет: «Александру Исаевичу оппонирует И. М. Елисеев, который сообщает, что восстание имело место, но только не на 501-й стройке, а в “одном из режимных каторжных лагерей”. Елисеев приводит следующие данные: “Восставшие обезоружили на работе… конвой, с помощью отобранного оружия они напали на несколько лагерей и освободили заключённых. Восставших собралось порядка 1500 человек. Для ликвидации этого восстания прибыл эшелон войск с пулемётами. Стали направо и налево расстреливать восставших. Уцелевшие, около 600 человек, ушли с оружием в лес”». Как мы видим, данные близки к тому, что сообщил на конференции Панфилов. Непонятно, правда, что подразумевается под «режимным каторжным лагерем» — зона для «политиков» или для уголовников. «Режимным каторжным лагерем» можно назвать и Джинтуйский штрафняк, и спецлаг для политзэков (особлаги стали создаваться как раз в 1948 году).
Говоря о «строительстве 501» (равно как и 503), следует заметить, что «штрафняки» здесь предусматривались прежде всего для уркаганов. Основной контингент работяг (бытовиков и «политиков») пытались склонить к работе более методом пряника, нежели кнута. В этом мы могли убедиться в предыдущих главах. Если же говорить о событиях 1948 года, ряд исследователей предпочитает называть их не «восстаниями», а «вооружёнными побегами». Историки отмечают, что количество подобных ЧП в ГУЛАГе резко подскочило даже не в 1948 году, а годом раньше. Ужесточение борьбы с преступностью после войны привело к тому, что за «колючкой» пошёл процесс «паразитического перенаселения» (термин историка В. А. Козлова). По амнистии 1945 года освободилась часть «мужиков», зато лагеря стали наполняться профессиональными уголовниками. На блатных, не работавших согласно воровскому закону, не стало хватать «рабов». А тут ещё в криминальный мир стали вливаться «вояки», затем полыхнула «сучья война» внутри воровского мира — и именно за место у кормушки. Появление «вояк» (как блатарей, воевавших в рядах Красной Армии, так и молодого уголовного пополнения из обычных фронтовиков) серьёзно осложнило обстановку в местах лишения свободы. Уже 16 июня 1947 года заместитель начальника ГУЛАГа по оперативной работе Г. П. Добрынин тревожно отмечал значительный рост побегов — особенно групповых и даже вооружённых. А указ «четыре шестых», подняв планку сроков наказания до 20–25 лет лишения свободы, подлил масла в огонь. Он буквально провоцировал на вооружённые побеги и уголовников, и наиболее радикально настроенных «политиков» — прежде всего «вояк». Расстрел отменили, а четверть века в лагерях — всё равно что пожизненное заключение. Так чего бояться?