Поводов для беспокойства у власти появилось достаточно. В 1948 году волна групповых вооружённых побегов захлестнула ГУЛАГ. Собственно, граница между такими побегами и бунтами была очень зыбкой. Особенно на Печоре и в Воркуте, где за один год произошло несколько серьёзных ЧП подобного рода. Дошло до того, что сам Генеральный прокурор СССР Григорий Сафонов заявил: «Групповые вооружённые побеги, имевшие место в Воркутинском, Печорском и Обском лагерях, были организованным выступлением особо опасных преступников, которые ставили перед собою задачу освобождения других заключённых и уничтожения работников охраны и лагеря». Как пишет историк В. Козлов в исследовании «Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти»: «Фактически прокуратура рассматривала эти выступления заключённых как возможную предпосылку широкомасштабных восстаний в ряде окраинных районов СССР».
И всё же повторимся: в 1948 году такие выступления ещё не получили достаточного размаха, оставаясь на уровне «вооружённых побегов», но не вырастая до «восстаний». Главные события пришлись на последующие годы, когда власть жестоко поплатилась за своё непродуманное решение изолировать политических заключённых (в том числе военных) в особые лагеря — чтобы «контрики» не разлагали общую массу зэков. В результате именно особлаги скопили взрывную массу, которая доставила серьёзные неприятности руководству ГУЛАГа. Пока же на Печоре и Оби проявились лишь первые симптомы. Да, скорее всего, действительно движущей силой этих массовых вооружённых побегов стали «вояки». Но прежде всего именно уголовная их часть — с незначительной примесью 58-й статьи. Всё остальное вокруг «побегушников» обросло слухами, дикими преувеличениями и героическими мифами.
Что за люди участвовали в «бунтах», можно судить хотя бы по такому факту. Во время побега из Обского лагеря от общей массы заключённых отделилась группа в 33 человека, каждый из которых был осуждён за измену Родине на 25 лет. 15 из них (по другим сведениям — 19) через трое суток вышли в расположение оленеводческого колхоза — три ненецких чума. В чумах проживало 42 человека (7 мужчин, 15 женщин и 20 детей, начиная с 5-месячного возраста). Все жильцы, включая младенцев, были зарублены топорами и застрелены из винтовок.
Создавшееся к 1948 году положение очень точно сформулировал В. Козлов: «В ГУЛАГе обозначились… признаки жестокой борьбы за ресурсы выживания, что многократно увеличивало предрасположенность Архипелага к волнениям, бунтам и беспорядкам. Напряжение в среде профессиональных преступников и бандитов болезненно отразилось как на положении всех остальных заключённых, так и на состоянии режима и в конечном счете на выполнении ГУЛАГом его производственных функций». Именно уголовники, а не «политики» представляли основную опасность для жизнедеятельности ГУЛАГа. Как отмечает тот же Козлов, уже в августе 1947 года начальник 6-го отдела 1-го управления ГУЛАГа Александров представляет на имя заместителя начальника ГУЛАГа Б. П. Трофимова докладную записку с анализом оперативной обстановки в лагерях и колониях. Согласно этому документу, главной угрозой стабильности Александров считал не 567 тысяч «контрреволюционеров», а 93 тысячи уголовников, осуждённых за бандитизм, убийства, разбой и т. п. По оценке автора докладной записки, это было «громадное количество» уркаганов. А в 1948 году оно резко возросло — когда уголовный элемент эшелонами попёр в лагеря в результате действия указа «четыре шестых». И крышку котла сорвало…