Кое-как он добрался до Хедлстона, а там, выйдя из вагона на свежий воздух, почувствовал себя лучше. Он взял такси и поехал в редакцию. Надо сообщить, что с бумагой все в порядке. И потом, решил он, стоит проглотить две-три пилюли – и ему сразу станет лучше. Осторожно поднявшись по ступенькам подъезда, он вошел в здание и открыл дверь в свой кабинет. Там сидела мисс Моффат и растерянно перебирала что-то на столе.
– Попросите мистера Мейтленда зайти ко мне. – Поскольку мисс Моффат не двинулась с места, он добавил: – Я уладил вопрос с бумагой.
Она медленно повернулась к нему, и на лице ее было такое странное выражение, что он разом осекся.
– Могли бы не утруждать себя.
– Что это значит?
– Если бы вы утром просмотрели всю почту, то увидели бы вот это. – Она с мрачным, осуждающим видом подошла к его столу, протянула ему письмо и, не дождавшись, пока он прочтет его, продолжала своим бесстрастным, уничтожающим тоном: – Они купили типографию и добились того, что ее опечатали. Мы не сможем работать в ней по крайней мере три месяца: свет, вода, электричество – все отключено. У дверей стоит полицейский. Это конец.
Потребовалось немало времени, чтобы новость дошла до затуманенного усталостью сознания Генри. А когда он наконец понял, снова началось головокружение. Все вещи в комнате по-прежнему стояли на своих местах, только он как-то странно закружился и рухнул в бездну, точно волчок, который крутился, крутился и наконец упал.
Когда Пейдж пришел в себя, то обнаружил, что лежит на полу, воротничок у него расстегнут и, по каким-то непонятным соображениям, известным только ей одной, мисс Моффат приложила ему ко лбу мокрую тряпку. Оба окна распахнуты, а подле него, опустившись на колено, стоит Мейтленд и обмахивает его «Северным светом».
– Ну вот вы и пришли в себя, – сказал Малкольм. – Только не волнуйтесь.
– О господи! – прошептал Генри. – Надо же быть таким идиотом!
Он злился на себя за слабость, и это чувство лишь усилилось, когда он узнал, что мисс Моффат вызвала по телефону доктора Барда.
– Не надо было этого делать, – сказал он садясь и, словно в знак протеста, начал завязывать галстук и приводить в порядок костюм.
Мисс Моффат хотела было возразить, но только сурово поджала губы. Доктор появился в тот момент, когда Генри с помощью Мейтленда перебирался в кресло. Бард бесшумно вошел в кабинет, кивнул Мейтленду и мисс Моффат и, молча пододвинув стул, взял Генри за руку. Считая пульс, он глядел на Пейджа с такой поистине академической отрешенностью, что казался похожим скорее на профессора высшей математики, чем на врача.