Во взгляде Донни читалось ясное желание напугать ее, такая острота, режущая на множество мелких кусочков. Луна потихоньку сунула руку в сумку и нашарила ключи. Донни был от нее метрах в пяти, если двигаться быстро, это расстояние преодолевается за секунды. Луна вспомнила, что он качался каждый день и, судя по его виду, продолжал это делать – его бицепсы торчали из рукавов, а бедра распирали джинсы.
– Тебе тоже пора домой, – сказала Луна. – Разве завтра тебе не надо на работу? Я уверена, надо. – Она сжала ключи в руке и начала осторожно двигаться к своей машине, побитой «Субару», которую купила год назад. Без малого пятьсот тысяч километров, а бегала, как новенькая.
– Не, – дружелюбно ответил Донни. – Я завтра не работаю. Я гуляю всю ночь. Пошли со мной, Луна. Помнишь, как мы веселились?
– Конечно, помню. – Ключ скользнул в замок, Луна повернула его, приоткрыла дверцу, быстро повернулась и скользнула в машину.
Он рванул к ней, но она оказалась быстрее. Она захлопнула дверь, заперла замок, и все, что оставалось делать Донни, так только вздымать руки с криком:
– Да брось ты, Луна!
Она помахала ему из-за стекла. Он не помахал в ответ, а так и стоял с поднятыми руками, качая головой. Летучая мышь на запястье взлетала и падала. У Луны так тряслись руки, что она не могла включить передачу, но наконец попала куда нужно, и машина дернулась вперед.
* * *
Джо и Луна спали. Они не пошли в пентхаус Джо на Саут-Бич, потому что ему было неловко из-за бардака и неразобранных коробок, а снова отправились в «Бетси», в сьют, который Джо не мог себе позволить, но снял снова, потому что он был самый большой и лучший. Когда-то он мог позволять себе такое, и его привычки не изменились. Кровать была огромной, поле белого хлопка и шелковых одеял, пуховые подушки, которые мягко проседали под тяжестью головы. Они спали тихо, без снов, правая рука Джо мягко сжимала правое запястье Луны. Она дергалась и вертелась, и Джо поворачивался вместе с ней.
* * *
На десятом свидании Луна рассказала Джо о матери и сестре.
Марианны не было три недели, когда мать Луны впервые заговорила о возвращении в Матапало.
– Домой? – спросила Луна. Ей было восемнадцать, она была в старшем классе школы.
– Я скучаю по дому, – сказала мать. – Может быть, Марианна тоже скучала. Может, она поехала туда.
Луна собиралась на работу, завязывала волосы в хвост, надевала широкие черные штаны, в которых работала на кухне.
– Никогда она туда не вернется, – сказала она. – Никогда.
Она знала, что происходит в Никарагуа с женщинами и девушками. Марианна была моложе, она могла не помнить всего, но все-таки помнила достаточно.