– Ну не знаю, – медленно ответила Луна. – А ты уверен, что тебе нужен сосед?
– Мне не нужен сосед.
– А ты уверен…
– Да! – перебил Джо. – Уверен.
Луна прикусила губу.
– Но у меня жуткое рабочее расписание. Я иногда возвращаюсь в три или даже в четыре утра.
– Я знаю. Ничего страшного.
– И я храплю.
– Я знаю, – улыбнулся Джо. – Я тоже.
– Но…
– Но что? – спросил Джо.
И Луна замолчала. Что, если она разорвет контракт, переедет сюда, а потом Джо решит, что ему нужен кто-то еще? Что, если он решит вернуться в Нью-Йорк? Жить одной было проще и безопаснее. Она знает, где что лежит, что нужно купить. Самостоятельная жизнь была днем. Джо был ночью. Джо был сексом и выпивкой, клубами, постоянным движением по барам, бриллиантовым блеском бутылок, подсвеченных, как девицы в водевиле. Днем Луна поливала свои растения, иногда что-то готовила, смотрела свой крошечный телевизор, зашивала дырки в одежде длинной иглой с черной ниткой мелкими, аккуратными стежками, как ее научила мать.
День и ночь вместе, в одном доме. Сейчас, здесь и в этот момент Луне захотелось этого так сильно, что эта жажда напугала ее саму.
Луна улыбнулась.
– Ну что ж, сосед, – сказала она. – Пойди принеси нам еще по стаканчику.
Джо наклонился поцеловать ее, слишком быстро поднялся и покачнулся, или, может, это у самой Луны закружилась голова, и небо с балконом сдвинулись с места, и огни города, и море, и горизонт, и перила, и высокий Джо, его вытянутые для баланса руки, а потом он исчез, открыл стеклянные двери и пропал внутри.
Занимался рассвет, и Луна подумала, как он будет выглядеть отсюда, этот первый розовый луч, скользящий по океану и разгорающийся яростным огнем, а затем прекрасное солнце. Ее садику будет замечательно на этом балконе, он намного больше, чем ее собственный. Они с Джо будут есть свежие помидоры, базилик и укроп. Она каждый день будет ставить будильник, чтобы наблюдать рассвет.
Изнутри послышались шаги Джо по кухонному полу, звон доставаемых стаканов, хлопанье дверцей холодильника, звяканье кубиков льда, а затем громкий шмяк, словно что-то тяжелое и мягкое упало или было брошено на пол.
Луна отвернулась от вида.
– Джо? – крикнула она. – Джо? Ты в порядке?
Ответа не было, из кухни не доносилось ни звука, и она встала и пошла внутрь, но ее глаза не успели привыкнуть к темноте, и ей было ничего не видно.
Джо лежал в кухне на полу, руки вдоль тела, ноги раскинуты буквой V, как будто он пытался нарисовать снежного ангела, но заснул в процессе. Он приоткрыл глаза, устало улыбнулся и поманил ее присоединиться к нему на полу, а потом почти сразу же захрапел.