Рене с облегчением рассмеялась. Джонатан был прав: род Скиннеров будет продолжен.
Но сейчас, сидя в непривычной тишине пустого кафе напротив мужа своей умершей пациентки, Рене с глубоким ужасом осознала: у Джо никогда не будет детей. Рене снова ощутила потерю, потерю не Джо, ее брата, но возможности. Потерю будущего.
Она все еще не ответила на вопрос Карла. Ей было сорок два. И без преувеличения можно было бы сказать, что у них с Джонатаном было все, о чем они мечтали.
– Нет, я никогда не хотела детей, – наконец ответила Рене. – По-настоящему – никогда.
Карл поерзал на стуле, поднял стаканчик, но пить не стал.
– Ну, Мелани хотела, чтобы я отдал вам яйцеклетки. Она так сказала. Она сказала, что хочет передать их вам. У нее нет сестер. А друзья – трудно сохранить дружбу, если ты все время в больнице. Она восхищалась вами, доктор Рене. И думала о вас.
У Карла зазвонил телефон.
– О черт, – сказал он. – Я опаздываю на работу. Ночная смена. Доктор Рене, вы подумайте, ладно? Вы и этот ваш приятель. Дети. У меня их не будет, теперь, когда Мелани нет, но она была бы рада, что какая-то ее частичка бегает по детской площадке. Или учится играть на скрипке, или станет врачом или еще кем-то. И я тоже был бы рад. Я не буду вас беспокоить. Мы можем заключить любое официальное соглашение, какое вы захотите. Ладно, мне пора. Подумайте об этом, доктор Рене. Просто подумайте.
Карл вышел из кафе, но Рене оставалась там еще какое-то время. Может, двадцать минут, может, час. Она держала свой стаканчик в руках, пока кофе совсем не остыл.
Рене никому не сказала о яйцеклетках. Она убрала знание об их существовании в то место, куда убирала все то, о чем не хотела думать. Человек из машины. Луна Эрнандес. Кольцо. Те синяки на тонкой, прозрачной коже руки Джо. Ночь на балконе во время вечеринки. И яйцеклетки Мелани Джейкобс оставались лежать замороженными в подвале лаборатории Нью-Йоркской Пресвитерианской больницы, пока, четырнадцатью этажами выше, Рене занималась своей работой. Она пересаживала легкие и почки от мертвых живым, учила студентов и практикантов. Ее пациенты были молодыми и старыми, серьезными и беззаботными, но все они были невыразимо признательны и благодарны за то, что она и ее команда подарила им. Время.
* * *
Я была на работе, когда Кэролайн позвонила мне и пригласила пообедать. Через два дня начиналась экологическая конференция по Парижскому соглашению, и я проводила в офисе много времени, готовя выступление Гомера, перечитывая нужные статьи. По вечерам я работала над новым проектом, «