– Помоги мне собрать барахло, – сказала она Джо, и они начали собирать ее школьное добро: лиловый пенал на молнии, красную линейку, учебник по геометрии, две тетрадки. Записка, сложенная звездочкой, испачкалась и порвалась, когда Джо наступил на нее шипом. Рене аккуратно сложила записку и сунула в карман пальто.
А потом Рене взяла брата за руку, и они обошли дом Хантеров и вышли на тротуар. Коричневая машина стояла на углу, водительская дверца нараспашку, фары горят, тоненький электронный сигнал пищит, предупреждая владельца, что что-то не в порядке. Джо и Рене прошли мимо, не прибавляя шагу. Они не спешили, не привлекали к себе внимания. Они прошли три квартала на восток, еще три на север, поднялись на холм и вошли в парадную дверь серого дома. Домой.
Только переступив порог, Рене выпустила руку Джо.
– Где ты была? – тут же спросила я. – Мы так волновались!
Кэролайн сидела на диване с широко распахнутыми испуганными глазами.
– Мы в порядке, все в порядке, – сказала Рене.
Но потом она велела нам закрыть шторы и собрала нас всех в кухне.
Там, как можно спокойнее и понятнее, Рене рассказала нам часть истории, но не всю. С мудростью, несвойственной ее тринадцати годам, она понимала, что мы навсегда запомним этот вечер. Урок, который она хотела заложить в нас, был уроком осторожности. Опасения, но не ужаса. Этот выученный урок должен был избавить нас от опасности, чтобы с нами не случилось того, что случилось с ней. Рене взяла на себя всю тяжесть произошедшего, чтобы избавить от нее нас.
Так это видела сама Рене. И я была и до сего дня остаюсь благодарна ей. Из-за человека в машине я всегда носила в сумке перцовый баллончик, а в колледже прошла курсы самозащиты. Их вел бывший морской десантник, который называл нас «леди», но при этом учил, как бить мужчин по глазам и хватать за причинное место. И я, и Кэролайн хорошо выучили урок Рене.
А Джо? Он незаметно выкинул свои шиповки в помойку. Потом как следует вымылся и следующим утром как ни в чем ни бывало пошел на бейсбольную тренировку. Он сказал тренеру Марти, что потерял шиповки, наверно, забыл в автобусе, и Марти, пожав плечами, сказал: «Ладно, Джо» и нашел ему другую пару. Для Джо у Рене не было урока, только одна благодарность. Он стал ее спасителем. Она благодарила его и тем вечером, позже, и снова с утра. Так или иначе. Рене благодарила Джо каждый день следующие шестнадцать лет.
Но она никогда не волновалась о том, что человек из машины сделал Джо. Она не задумывалась, как дались ему пинки. Что сказало нашем брату то окровавленное лицо о нем самом.