– Нет, Рене. Не видел. Я скажу тебе, когда это случится в следующий раз. Хорошо? – И он натянуто улыбнулся.
Рене взяла Джо за локоть и притянула к себе.
– Покажи мне руки, – сказала она. – Пожалуйста.
– Что? Зачем? – не понял Джо, но сделал это, вытянув вперед обе руки.
Прежде, чем он успел их отдернуть, Рене схватила его левую руку, задрала рукав рубашки и посмотрела на локтевой сгиб. Она увидела россыпь маленьких лиловых синяков, каждый не больше десятицентовой монетки, с ярко-красной точкой в центре. Рене резко втянула воздух и сказала:
– Джо.
– Рене. Расслабься. Это не героин. Кокс гораздо лучше, если его колоть. Я делал так всего несколько раз. Ничего страшного. Ну правда. – И тут же, противореча сам себе: – Мне жаль, что ты увидела. Слушай, я больше не буду. Ладно? Правда, я обещаю. Я могу бросить кокс. Это совсем несложно.
Тут у Джо зазвонил телефон, он вытянул у нее руку, чтобы ответить, сказал ей беззвучное: «Пока» – и ушел по Лексингтон-авеню.
Рене после этого была так взвинчена, что долго ходила и ходила по улицам, от Пресвитерианского госпиталя по Восточной Шестьдесят восьмой до самого центра. Что она могла сделать? Вмешаться в его жизнь? Он работал, он был влюблен, он собирался жениться, он жил нормальной, успешной, насыщенной жизнью. Возможно, она преувеличивает. Возможно, у нее истерика. Их отцу не делали вскрытия; они никогда не узнают, почему с ним случился этот внезапный сердечный приступ, от которого он умер. Возможно, это была слабость сердечной мышцы, а может, вентрикулярная фибрилляция. Рене позаботилась, чтобы Джо сделали все необходимые в таком случае проверки; все результаты были в норме. Но она все равно беспокоилась.
Из-за голубой занавески раздался очередной стон беременной женщины. Ее муж тихо плакал.
– С ней же все будет в порядке, да? – спросил он.
Ему никто не ответил.
Джайпа тихо говорил что-то в телефонную трубку и, поймав взгляд Рене, даже не улыбнулся. И тут из родильного отделения пришла высокая, крупная медсестра в розовой униформе и приняла командование. Занавеска отодвинулась, и все вместе – женщина, ее муж, доктора и сестры, каталка и капельница – плавно отправились по коридору в сторону лифтов, как передвижной цирк. Массивные двери, отделяющие приемный покой от остальной больницы, закрылись за ними с легким чпокающим звуком – Рене всегда думала, что именно так закупоривает свои люки подводная лодка, – и все они исчезли.
В приемном покое снова настал покой. Электронное попискивание мониторов давления. Тихие разговоры медсестер.
* * *