]. Отметим, что такой радикальный вывод нам и теперь кажется не в меру поспешным, потенциально же — куда менее плодотворным, чем, допустим, постулат о влиянии на процессы сборки египетского Раннего царства междоусобных войн, неизбежных в узкой долине Нила [
Дьяконов, Якобсон 1982], — хотя последний так же трудно отнести к разряду фундаментальных открытий.
Априорность положения об объединительных общественно-политических тенденциях в додинастическом Египте, в свою очередь, колеблет почву под гипотезой о формировании "территориальных царств" Долины и Дельты [ср.: Trigger et ai 1983], с противостоянием которых связывали заключительный этап объединения страны и истоки "дуализма" в ее государственной символике, административном делении и т. п. Что касается попыток дополнительно представить это противостояние как конфликт между бродячими скотоводами Верховья и оседлыми земледельцами Низовья, то они уже давно подверглись критике, апеллировавшей к весомым контраргументам [Atzler 1972]: например, символическое изображение номов додинастической центральной Дельты в виде быков или коров [Тураев 1922] и, тем более, свидетельство булавы царя 0-й династии Нармера об угоне из Нижнего Египта якобы почти двух миллионов (?!) голов рогатого скота [Quibell 1900] плохо согласуются с утверждением о преимущественно земледельческой ориентации здешнего древнейшего производящего хозяйства.
Несомненно, один из ключевых аспектов становления раннего государства в долине Нила — его ярко выраженная территориальная концентрация вкруг двух "столичных" центров: верхнеегипетского Тина и заложенного в сотнях километров от него нижнеегипетского Мемфиса, ближайшие окрестности которых (Абидос и Саккара) усеяны гробницами и кенотафами архаических ("тинитских") династов, их жен и высших сановников [Dreyer 1991, Emery 1949–1958; Kaiser 1981; Petrie 1900, 1901b]. Столь интригующая археологическая картина, конечно, не могла избежать специального ученого внимания и анализа [Постовская 1959]. Вместе с тем, думается, и на сегодняшний день объем и качество целенаправленных работ по разрешению проблемы двух "столиц" Раннего царства еще не вполне адекватны ее истинным масштабам и исследовательским перспективам. В частности, на наш взгляд, информационный потенциал опубликованных материальных памятников, имеющих касательство к "царству" Тина-Мемфиса, далеко не исчерпан даже в рамках канонической модели раннеегипетского политогенеза, представляющей его как закономерно-поступательный и, на определенной стадии общественного развития, "разом" объявший весь Египет процесс перехода населения страны от первобытной политической организации к централизованному деспотическому государству — не говоря о том, что те же хорошо известные данные при их нетрадиционной, кроссдисциплинарной интерпретации способны, как мы скоро увидим, увлечь историка архаического Египта и на вовсе непроторенный путь.