– Работы – во! – он черканул себя под подбородком, задрав даже и подбородок, – Руки-ноги есть, будешь сыт, пьян и нос в табаке! Ежели не ленивый, то и всю семью прокормишь, это вам ясно-понятно?! Ежели голова светлая, руки из нужного места растут и мастерство в руках имеется, то и вовсе – мёд и мёд!
– Но! – повысил африканер голос, – Понимание иметь надо! Сдуру, оно можно законтрактоваться или ещё што хуже. Поэтому попервой и помогаем – ково, куда…
– … в порт пристрой, Фёдор Василич!
– … землицы…
– … кузнец я, кузнец…
– Тих-ха! Всем место найдём. Списочки составим, значит, кто куда хотит да чево умеет. Сегодня переговорите друг с дружкой, ночку с думками переспите, а завтрева и придём списки составлять да думать, ково куда пхать.
– Работы, – ещё раз повторил он, – во! А с оплатой… ах да!
Достав из-за пазухи свёрнутый рулоном лист, Фёдор Василич прикрепил ево к стене барака.
– Всё, мужики, до завтрева!
… а мужики столпились вокруг листа, который грамотеи перечитывали раз за разом, пытаясь найти подвох в жаловании или в условиях работы, или…
… да потому што – ну никак не может таково быть! Самое наихудшее всё равно лучше по деньгам выходит, чем в Расее! В три раза! Ну не может же…
А потом вспоминали мясное хлёбово, да доставали письма односельчан, родни и знакомцев, которые уже здесь, и по всему выходило – может, и ещё как! И от тово ум за разум заходил… вот ведь жизнь будет, а?! Скаска!
Протирая поминутно багровое лицо несвежим, посеревшим от пота платком, выслужившийся из нижних чинов немолодой коллежский секретарь[64], сидя в солнечных лучах на краешке стула, ел глазами расхаживающего по кабинету начальника. Удушливая жара липко обнимала полицейских, и распахнутое настежь окно совершенно не спасало ситуацию.
– Говоришь, волнения? Да сиди, сиди… не вскакивай, что за привычка у вас, Фёдор Христофорович… – выговорил надворный советник, аккуратно промокнув лицо белоснежным платком.
– Субординация-с… – виновато отозвался секретарь, осторожно опуская массивный зад на скрипнувший стул, – Точно так, Илья Евгеньевич, волнения, и сильнейшие, вынужден я вам доложить!
– И… как? – видя непонимание в глаза подчинённого, полицейский вздохнул еле заметно… а куда деваться? Этот хоть звёзд с небес и не хватает, но службу знает, с самых низов усердием и верной службой поднялся. А сетовать на отсутствие образования у подчинённого, право слово…
– Стихийно шумит народец, – терпеливо пояснил Илья Евгеньевич, обмахивая газетой, – или организаторы есть?
– Так эта… Ваше Высокоблагородие… попервой стихийно, а потом и подхватили! – оживился коллежский секретарь, снова ступив на твёрдую почву, – И знаете, одно к одному всё складывается, нехорошо совсем!