Эти и иные особенности явно указывают на то, что политика российского военно-политического руководства, проводимая по отношению к пленным туркам в 1914–1917 гг., во многом сохранила преемственную связь с той, которая существовала в периоды предыдущих русско-турецких вооруженных конфликтов конца XVII–XIX вв. Элементы такой преемственности прослеживаются в стремлении российских властей снизить уровень смертности турок (главным образом, путем улучшения их питания и размещения в регионах с относительно благоприятным для пленных климатом); в бескомпромиссном отношении власти к христианам, проходившим службу в рядах оттоманской армии; в использовании труда османов преимущественно на тяжелых валовых работах; в фактически ничем не ограниченной свободе вероисповедания турок и т. д. и т. п. Даже репатриация 1918–1924 гг., по большому счету, мало чем отличалась от репатриации 1739–1742 гг., да и от любой иной, в том смысле, что как и любая иная изобиловала недостатками организации, игнорированием установленных договорами сроков, взаимными упреками, полным несовпадением предоставляемых друг другу данных и непреходящими подозрениями в том, что вчерашний противник продолжает насильственно удерживать у себя тысячи соотечественников.
Как и в прежние времена, пленные турки редко всерьез стремились перейти в русское подданство и предпочитали держаться подальше от российских конфликтов любого характера и направленности. В свою очередь, российские чиновники всех уровней в неменьшей степени дистанцировались от турок, явно испытывая к ним неприятие и стойкое недоверие (не исключая христиан). Причем последнее было в полной мере воспринято и советским управленческим аппаратом, чем убедительно показало свой не только традиционный, но и внесоциальный характер.
Вместе с тем в рассматриваемых хронологических рамках несколько снизился тот уровень напряженности в отношениях между пленными турками и россиянами, который в прошлом не раз приводил к столкновениям, массовым дракам и даже кровавым побоищам в местах интернирования османов и на этапах их эвакуации. Кроме того, пребывание турок в России в 1914–1918 гг. было отмечено и отдельными новациями, вызванными глобальным характером вооруженного противостояния, общей тенденцией к гуманизации института военного плена и рядом иных факторов. Это выразилось, в частности, в интернировании турок в регионы, населенные этническими мусульманами; в смягчении режима содержания отдельных категорий пленных и даже в их реэвакуации на территорию Оттоманской империи вследствие установления того факта, что само пленение названных лиц противоречило действующему законодательству и т. д.