* * *
В какой-то момент на рассвете я проснулся. Если накануне вечером я чувствовал себя так, словно повалялся в крапиве, то теперь у меня на руке будто пировала армия красных муравьев.
Я моргнул, увидев серый свет, который просачивался между жалюзи, и стал молить Бога, чтобы он позволил мне уснуть. Следующий день будет достаточно сложным, даже если удастся нормально выспаться. Я подтянул колени к животу, высунул правую руку из-под одеяла, чтобы не повредить рану, и сумел снова обнять тьму.
Было уже два часа дня, когда я снова всплыл на поверхность. Я лежал, натянув одеяло до носа, и чувствовал себя не так плохо, как ожидал. Я был опустошенным и обессиленным, но мара, которая, как я думал, запустит в меня когти, как только я приду в сознание, держалась на расстоянии, да и от боли в руке остался только один зуд. Я посмотрел на рану между большим и указательным пальцами, на рану на коже предплечья – и почувствовал радость, что я больше не причиню себе вреда, что все кончено.
Я перевернулся на бок, запустил проигрыватель и поднял иглу: «Со мною всегда небеса», а затем встал и наполнил кофеварку. После прослушивания песни и четырех чашек кофе выключил проигрыватель, взял пластинку и сломал ее на две части, выбросил их в мусорное ведро, затем оделся и вышел.
Стоял прекрасный день, воздух был морозным, а небо – высоким и чистым. Как человек, который долго носил солнцезащитные очки, а теперь снял их, я моргал от света и оттого, что все было четко видно. Ярко сияли цвета автомобилей, которые были припаркованы на склоне холма за воротами, а квадраты окон, покрытые инеем, отражали солнечный свет в таких оттенках, которые я давно не замечал.
Рискну показаться занудой, но все, что произошло до того момента, было похоже на сон в лихорадке, от которого я сейчас пробудился. Я шел по Лунтмакаргатан и наслаждался ощущением, что у меня есть ноги, которыми можно ходить, и ступни, на которых можно стоять. Я ценил земное тело, которое казалось мне таким лживым и достойным презрения. Со временем все бы устроилось, но сам факт того, что я хотел жить, превосходил все ожидания.
Улица Свеавэген утопала в огнях, и, пройдя пару сотен метров, я зашел в кафе, где никогда не бывал, выпил кофе с молоком и съел булочку с корицей, читая забытую кем-то «Дагенс нюхетер». Я не следил за новостями в течение нескольких месяцев, и, пока я сидел в своей скорлупе, произошло очень много чего. Фердинанд Маркос бежал с Филиппин, а Горбачев подписал приговор брежневской эпохе. Во многих частях мира наступало просветление. В конце концов, даже удалось запустить спутник «Викинг».