Комиссар решил, что можно наведаться в душ позже обычного: он был уверен, что Катарелла не потревожит его звонком.
Встал, открыл балконную дверь. Ни ветерка, ни облачка.
Прошел на кухню, сварил кофе, налил две чашки, одну выпил на кухне, вторую отнес в спальню. Взял сигареты, зажигалку и пепельницу, разложил на тумбочке, устроился в постели полулежа, подложив под спину пару подушек.
Выпил кофе, смакуя каждый глоток, закурил и затянулся с особым наслаждением. Наслаждался, во-первых, вкусом сигареты после кофе, а во-вторых, тем, что нет рядом Ливии, потому что, когда она дома, в таких случаях неизбежно следует угроза: «Или ты немедленно тушишь сигарету, или я встаю и ухожу. Сколько можно говорить: не хочу, чтобы ты курил в спальне!» Приходится повиноваться. А сейчас хоть целую пачку выкури – и плевать на весь мир.
– Может, стоит уже немного подумать о расследовании? – спросил его внутренний голос.
– Слушай, оставь эту тему хоть ненадолго! – возразил он сам себе.
– Для настоящего полицейского воскресенье – такой же рабочий день, как остальные!
– Даже Бог отдыхал на седьмой день!
Прикинувшись глухим, Монтальбано продолжал дымить. Докурив, он растянулся на кровати, прикрыв глаза в попытке вновь задремать.
Ноздри защекотал легкий сладковатый аромат, вызвавший образ голой Ракеле, нежащейся в ванне…
Он понял, что Аделина не сменила наволочку, на которой позавчера спала Ингрид, и тепло его тела высвободило аромат ее кожи. Комиссар продержался пару минут и поднялся с постели, чтобы избежать напрасных волнений плоти.
Ледяной душ разогнал дурные мысли.
– Почему же дурные? – вмешался внутренний голос. – Они приятные и даже желанные!
– В вашем-то возрасте? – лукаво возразил ему Монтальбано.
С одеванием возникла проблема.
По воскресеньям Аделина не приходит, значит, обедать придется у Энцо. Но у Энцо обед подают не раньше половины первого. Выйдет он оттуда часа через полтора, то есть в два пополудни.
Успеет ли заехать в Маринеллу, чтобы переодеться до приезда Ингрид? Эта истинная шведка наверняка явится ровно в три.
Нет, лучше сразу одеться поприличнее.
Но во что? На скачки-то можно явиться и в повседневном, а на ужин? Захватить с собой сумку со сменной одеждой? Нет, это глупо.
Выбор комиссара пал на серый костюм, надетый всего дважды: на похороны и на свадьбу. Вырядился как на парад: рубашка, галстук, лаковые туфли. Посмотрелся в зеркало: ну и клоун!
Скинул все до трусов и сел на кровать в расстроенных чувствах.
Вдруг его осенило: надо позвонить Ингрид. Сказать, что ранен в голову, но, к счастью, пуля прошла по касательной…