Для исправления создавшегося тревожного положения решено было пустить в ход административный ресурс. Иными словами, так спланировать работу администрации школы, чтобы на задней парте на каждом уроке у нашего златоуста обязательно сидел кто-то из волкодавов: директор или один из его заместителей, обеспечивая своим присутствием необходимый порядок. Однако вскоре выяснилось, что таких жертв со стороны руководства школы не потребуется. Педагоги, преподающие гуманитарные дисциплины, наперебой стали предлагать свои услуги в наведении порядка на занятиях у коллеги. Дело дошло до того, что эти учителя были готовы даже на то, чтобы заместитель директора составил им расписание с окнами, что обычно крайне болезненно воспринимается педагогами, лишь бы оказать посильную помощь Андрею Николаевичу. Не новичок в школьном деле, я впервые в своей директорской практике столкнулся с таким неподдельным энтузиазмом коллектива, решившего поддержать молодого специалиста. Обычно подобные поручения воспринимались без особого восторга.
Поразмышляв, я понял, в чем заключался секрет такого внезапного коллективного приступа благородства. Не наводить порядок, а учиться шли более опытные учителя к нашему таинственному монаху. Разумеется, как сказал поэт,
«у советских собственная гордость»
(В. Маяковский).
Она-то и не позволяла им признаться в этом неоспоримом факте, маскируемом под производственную необходимость, якобы заставляющую посещать уроки коллеги. Но, посудите сами, как преподавателям литературы, в силу атеистического воспитания, абсолютно не искушенным в вопросах веры, достоверно и всесторонне трактовать, например, творчество Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, насквозь пропитанное религиозными исканиями? Раньше учителя как-то справлялись со своей задачей в рамках традиционной советской программы, которая по возможности избегала подобных вопросов, делая акцент на социальных и психологических аспектах изучаемых классических произведений. Теперь же, когда рядом на параллели появился искушенный человек, обсуждающий со старшеклассниками именно эти глубинные проблемы, обычный педагог рисковал попасть впросак на собственном уроке, оказавшись не подготовленным к новым для него вопросам учащихся. Ничуть не проще было положение учителя истории, берущегося на свой страх и риск без должной подготовки трактовать историю раскола или реформации исключительно в социально-политическом ключе, да еще и с классовых позиций. При таком подходе волей-неволей получалось, что люди шли на костер исключительно по соображениям материальным, исходя из потребностей желудка.