Терпению Срапиона настал конец.
— Осел, сунь ему сахар в пасть! — закричал он. — Заткни паршивцу глотку или удуши его наконец!.. Всего-то ведь с ноготок, а с потрохами нас съест…
Асура придавило смешанное чувство вины и безнадежности. Он смочил языком сахарок и положил мальчонке в рот. Тот сначала засопел, потом примолк и стал сосать. «О господи! — боясь Срапиона, про себя взмолился Асур. — Да неужто же нет в тебе жалости, господи? Человеколюбия нет? Укажи хоть какой-нибудь путь!
Уже к рассвету добрались до густо поросшей кустарником балки. Еще чуть прошли. Но, увидев вдруг свои тени, которые, вытянувшись вперед, неуклюже подпрыгивали по камням, путники вдруг испугались.
Все. Опять светает, и продолжать путь снова опасно. Они, как каменные жабы, приникли к корневищам кустов и деревьев и схоронились.
Не кто иной, как недруг, наслал им этот рассвет, это солнце, которое с такой нежностью ласкает листья, зелень трав, камни, землю.
— Э-эх, была бы снова ночь!..
С полчаса лежали они так тихо, словно мертвые. Первым схватился Срапион. Сел тут же на землю, где лежал, втянул воздух — понюхал его.
— Сдается мне, Асур, селом пахнет, дымом!.. А ты чуешь?
— Нет, — ответил Асур. — Я чувствую запах смерти!..
— Чтоб тебе головой о камень трахнуться! — рассердился Срапион. — Помер ты, что ли? Не чуешь разве, что внизу село есть?
— Ну и пусть себе. Нам-то что?
Срапион примолк. Глянул на Асура…
— Давай отнесем ребенка в то село. Подбросим кому-нибудь и убежим.
— Отдать туркам?!
Срапион как осатанелый стал кулаками бить о камень.
— Так что же делать, дать ему помереть? И нас чтоб за собой потянул?
Асур загородил ребенка.
— Не вздумай пальцем до него дотронуться!.. — угрожающе крикнул он.
Срапион остолбенел. Крик Асура будто ножом его резанул, обжег лицо. Это был вой волчицы. Нет, что-то еще пострашнее. Никак с ума Асур сходит?.. Глаза у него мутные, налиты кровью, рот перекошен, губы сухие, волосы вздыбились, как шерсть на спине у продрогшего пса. До чего же страшен, на кого хочешь нагонит ужас! Неужели и он, Срапион, выглядит эдаким чудищем?
— Возьми мою душу на покаяние, слепец-бог! — воздев руки к небесам, простонал Срапион.
Теплый весенний ветер поиграл с кустом шиповника и, как воришка, удрал, унося с собой розовые лепестки и аромат цветов. А на пути ветер еще и всколыхнул волны трав и уж только потом бултыхнулся в реку.
Асур повернулся к ребенку и уставился на него не мигая: то ли спит, то ли совсем угас?.. Бескровное личико сузилось, сделалось таким маленьким — в ладони упрячешь. Асура пробрала дрожь — даже зубы застучали. Жалость и ярость перемешались в груди. Он отчетливо понимал, что не сегодня-завтра потеряет это дитя, эту свою божью кару. Вон и ветер в безумии воет о том же… Ну чем тут помочь?!