Наполеонов позвонил Мирославе через два дня.
— Представляешь, этот идиот туфли сохранил!
— Те самые? — спросила она.
— Ну да. Ноги он натёр, поэтому вынужден был переобуться. А туфли после убийства упаковал в коробку и спрятал на антресолях.
— Он потом от них может отпереться…
— Ага. А ДНК? И это ещё не всё. Оказывается, Бессонов оставлял свой автомобиль на стоянке возле аэропорта. Вылетая на гастроли, квартет в полном составе до аэропорта добирался на его машине. Когда Бессонов прилетел убивать тёщу, он не стал брать такси и садиться на автобус, боясь привлечь внимание. Поехал на своей машине. Мы нашли двух приятельниц, бабушек с внуками, которые видели эту машину в соседнем дворе. Из неё вылезла тётка и, слегка прихрамывая, удалилась. А собачник видел уже, как Бессонов забирался в свой автомобиль. Он почему-то не понравился рыжему терьеру, и тот просто облаялся на него. Хозяин еле-еле угомонил собаку, хотя, по его словам, пёс вообще-то спокойный.
— Хорошо…
— Но это ещё не всё! Паспорт мы изъяли, и Бессонов в нём наследил. Но самое главное, Клара Шляхтина полностью сдала своего любовника! И выдала саквояж с одеждой, которую он надевал тогда.
— Она не объяснила, почему пошла на эту авантюру?
— Сказала, что очень любила Аркадия и хотела ему угодить.
— Убить тёщу?
— Нет, он сказал ей, что придумал шикарный розыгрыш, о котором подробно расскажет позднее.
— Рассказал?
— Нет, сказал, что всё пошло не так.
— Угу. А что врачи «Скорой»?
— Сказали, что больной попался мнительный, и им пришлось выезжать к нему три раза. Первый раз давление было повышенным.
— Оно и понятно, Аркадий волновался. А потом?
— После уколов и лекарств всё вошло в норму, но больной утверждал, что ему плохо. Хотели сделать ему укол снотворного, но он отказался.
— Ещё бы! — хмыкнула Мирослава.
— Но зато согласился принять таблетку.
— Выпил при них?
— Нет, сказал, что выпьет лекарство попозже.
— Но приём снотворного не входил в его планы.
— Точно. Загримированный любовницей, Бессонов летит с паспортом её матери домой, поджидает тёщу, улучает момент, когда она поворачивается спиной, ударяет её молотком по затылку и летит обратно.
— Шур, а ты веришь Шляхтиной?
— В чём?
— В том, что она не знала о запланированном убийстве?
— Как ни странно, верю. Видела бы ты её в тот момент, когда она узнала правду.
— Шур, она актриса.
— Как мне сказали, актриса она не просто плохая, а скверная, зато гримёр отличный.
— Может быть, и так, — не стала спорить Мирослава.
Она вспоминала, как за день до этого вечером позвонила Инессе:
— Приезжайте, я готова назвать вам имя убийцы вашей бабушки.