Волгина не знала, что Аркадий сохранил туфли, иначе, скорее всего, позвонила бы после обыска. Но, как бы то ни было, Глеб и Инесса примчались очень быстро, точно не на автомобиле ехали, а летели на ковре-самолёте.
Волгина заподозрила, что девушка заставляла жениха нарушать все правила движения, и осторожный Глеб на этот раз не решился ей отказать.
— И кто это? — нетерпеливо проговорила девушка.
— Это ваш отец.
— Нет!!!! Вы лжёте! Я вам не верю!
Но по голубым глазам девушки, превратившимся вдруг в холодные льдинки, Мирослава поняла, что Инесса ей поверила.
Бессонова опрометью бросилась из кабинета. Был слышен стук её каблучков, который в неожиданно воцарившейся тишине казался оглушительным.
— Давайте произведём полный расчёт, — сухо сказал Глеб Куприянов.
— Вы больше ничего не должны агентству, — ответила Мирослава сухо.
Ей хотелось, чтобы молодая пара как можно скорее покинула дом.
— Как это не должны? — глаза молодого человека сузились.
— Я назвала вам имя преступника. Всё остальное в руках следственных органов.
— Но ведь это вы всё раскопали!
— По желанию вашей невесты.
— Я и не спорю! Просто я хочу жить дальше с сознанием, что мы вам больше ничего не должны.
— Вы и не должны. И идите, пожалуйста. Вы сейчас как никогда нужны Инессе.
Эта фраза отрезвила Глеба.
— Простите, — произнёс он, — прощайте, — он почти побежал к своей машине, в которую забилась Инесса.
— Прощайте, — почти шёпотом обронила Мирослава и почувствовала, как её руку сжал стремительно оказавшийся рядом Морис.
— Не дай бог такое пережить, — сказал Миндаугас.
— Бедная девочка, — согласилась с ним Мирослава.
И в это мгновение она почувствовала, как к её ногам прижался всем своим мягким тёплым существом Дон, и душевная боль стала медленно таять.
А в саду молодая зелёная трава пряталась под опавшей старой листвой, чтобы ранней весной снова заставить мир поверить в неизбежность возрождения и обновления после увядания и сна. И этот круговорот земной жизни, к сожалению или к счастью, никто не может отменить.