— Ну? — спросил Дорин с видом победителя, — узнаёшь?
— Узнаю, — смущённо согласился Наполеонов.
— Так берёшь картину?
— Беру. Только идёмте, я деньги возьму из машины.
— А где ваша машина?
— Да вон крайняя стоит, «Лада-Калина».
— Это которая белая, что ли?
— Она самая, пошли, будешь рядом стоять, а то вдруг я в машину сяду и укачу, — усмехнулся Наполеонов, — а ты с носом останешься.
— С каким ещё носом?
— То бишь с непроданной картиной.
— И то верно, от нынешних, прости господи, покупателей всего можно ждать.
Они дошли до машины, Наполеонов открыл её и, извернувшись, затолкал в неё Дорина. Тот никак не ожидал от низкорослого Наполеонова ни силы такой, ни ловкости. Он изумлённо смотрел на защёлкнувшиеся на его запястьях наручники.
А потом спросил удивлённо, перейдя на «ты»:
— Ты бандит, что ли?!
— Очень даже наоборот, — ответил с чарующей улыбкой Наполеонов, которую он перенял от Мориса Миндаугаса.
— Что значит наоборот?!
— Я следователь.
— Следователь? — не поверил Дорин, но всё-таки спросил: — И чего вам от меня надо?
— Вы знали Екатерину Терентьевну Самсонову?
— Да, — не стал отрицать художник, — но почему знал? Я её и сейчас помню, — усмехнулся он.
— Вы угрожали ей?
— Так неужели Терентьевна на меня жалобу накатала? И чего это ей в голову вдарило? Столько времени прошло!
— Вот именно вдарило, — печально ответил следователь.
— Что вы хотите этим сказать?
— Самсонову кто-то ударил молотком по голове.
— Кто-то?
— Да. Случайно не вы?
— Да вы с ума сошли! С чего это мне бабку Инессы по голове стукать?! Да ещё молотком!
— Вы же угрожали ей?
— Чего не скажешь сгоряча! Она тогда сильно обидела меня.
— И вы затаили злобу?
— Ничего я не затаивал! Я и думать о ней забыл!
— Значит, вы утверждаете, что не били Самсонову по голове?
— Конечно, не бил! Я похож на идиота?!
— Не знаю. А где вы были… — следователь назвал день и время убийства Самсоновой.
— Вы думаете, я помню?! — воскликнул Дорин.
— Для вас будет лучше, если вы вспомните.
— О господи! — Дорин поднял руки к голове, но, вспомнив, что на них наручники, резко опустил вниз.
Он посидел минуту неподвижно, потом покачал головой:
— Нет, хоть убейте, не помню.
Наполеонов тронул машину с места.
— Эй, куда это вы меня везёте? — закричал Дорин.
— В отделение.
— А как же мои картины?
— А что с ними сделается?
— Так вы задержите меня, и они останутся на ночь без присмотра! Их растащат и попортят.
— Позвоните кому-нибудь из ваших друзей, — пожал плечами Наполеонов.
— Как же я позвоню?! — потряс руками в наручниках Дорин.
Наполеонов прижался к тротуару и остановил машину: