— Где ваш телефон?
— В правом кармане.
Следователь достал телефон и спросил:
— Кого набрать?
— Сашку Топилина.
Следователь нажал на абонента и поднёс трубку Дорину.
— Сашок! — быстро заговорил тот, — у меня тут непредвиденные обстоятельства, будь другом, забрось вечером мои картины на квартиру к моей бабке.
Неизвестно, что отвечал Дорину неведомый Сашок, но только он сказал:
— Нет, к Наде не надо. К бабусе. Она сбережёт.
Закончив говорить с Сашком, Дорин сказал:
— Мне ещё бабусе надо позвонить, предупредить её.
Наполеонов нажал на «бабусю» и снова поднёс Дорину трубку.
— Ба, — торопливо заговорил Владимир, — тебе сегодня Сашок завезёт мои картины. Ты их сбереги, пожалуйста. — И переспросил озадаченно: — Кто приходил? Следователь? Да, встретились, он сейчас со мной. Не волнуйся, всё хорошо. — Дорин покосился на Наполеонова и нагло заявил: — Он тебе привет передаёт! И ему передать? Ага, передаю уже! Пока! Ни о чём не волнуйся.
— Шутник, — пробормотал Наполеонов и выехал на дорогу.
Часть пути они проехали молча.
— Я вспомнил! Вспомнил! — неожиданно громко завопил Дорин, до этого сидевший тихо, как мышь под веником.
— Чего ты вспомнил? — сердито спросил Наполеонов.
— Вспомнил, где я был тогда!
— И где же?
— С Надькой!
— Хм… грош цена твоему алиби!
— Это ещё почему?! — обиделся художник.
— Потому, что твоя девушка подтвердит всё, что угодно, к бабке не ходи.
— Моя Надя не такая!
— Все они такие, — хмыкнул Наполеонов.
— Да вы погодите! Сначала дослушайте, потом бочку на честного человека катите!
— Весь во внимании.
— Мы с Надей в этот день ходили к её подружке Верке. Они со своим Толиком годовщину свадьбы праздновали. И нас пригласили.
— Кто ещё праздновал вместе с вами?
— Ещё было четыре пары.
— Все супруги?
— Нет, просто девушки и парни парочками. Супруги только Вера с Толиком.
— Вы помните их адреса?
— Что значит помните? Они Надины подружки. Вот она точно знает и адреса, и телефоны.
— Понятно.
— Я могу прямо сейчас позвонить Наде.
— Угу. Умник! С Надей буду говорить я.
— Да говорите, сколько вам влезет! — обиделся художник и отвернулся к окну.
— Ой, какие мы нежные, — пробурчал Наполеонов.
Больше они не обменялись ни единым словом.
Про себя следователь подумал, что если алиби Дорина подтвердится, то ему останется только сделать себе харакири.
«Интересно, Морис согласится быть при этом моим помощником? Всё-таки, как-никак, он в некотором роде мой товарищ по оружию, — грустно вздохнул он про себя. И добавил полушутя-полусерьёзно: — Хотя, кто их знает, этих литовцев, ведь им кодекс самурая не писан».
Передав дежурному задержанного, Наполеонов набрал телефон Надежды Гусенковой.