Первые допросы почти ничего не дали чекистам. Рейли держался стойко. Он надеялся, что еще сможет выкарабкаться. Ведь британская Секретная служба, узнав, что он арестован большевиками, наверняка потребует от правительства вмешаться. Большевикам совсем не выгодно портить отношения с Великобританией, которые и так не были слишком теплыми. Так что его либо вышлют, как в 1918 году выслали Локкарта, либо обменяют. Кроме того, он сразу же понял, что «Трест» — это, по сути, разведывательная операция ОГПУ в среде белой эмиграции с выходом на спецслужбы и правительственные круги европейских государств. Говорят, что он даже высказывал чекистам профессиональные комплименты в отношении организации этой операции.
«Первые дни Рейли держался твердо, хотя сразу понял, что “Трест” — мистификация ОГПУ, — подтверждал в одной из лекций курсантам школы ОГПУ Артур Артузов. — Он, однако, надеялся, что в его судьбу вмешается СИС, британское правительство. И тогда ему показали газеты, не только советские, но и лондонские, подлинность которых Рейли установить не составляло никакого труда. Он прочитал сообщение о собственной гибели. Следовательно, никто не будет заниматься его спасением. Теперь он понял, почему его содержат в одиночной камере Внутренней тюрьмы (той самой, в которой сидел и Савинков), почему конвоиры обращаются к нему не по имени, а по номеру — 73, почему переодели в форму сотрудника ОГПУ. Он был секретным арестантом. Конвоиры понятия не имели, кто он такой, скорее всего, полагали, что какой-то ответственный работник ОГПУ с периферии, серьезно проштрафившийся».
Но в сложнейших для себя физических и психологических условиях Рейли держался до самой последней возможности и сначала даже пытался вести с ОГПУ взаимовыгодную игру. При этом вовсе не собирался сразу же выкладывать все то, что хотели от него услышать чекисты в первую очередь.
Седьмого октября 1925 года его допрашивал Стырне. Рейли не то чтобы отказывался отвечать, но говорил далеко не всю правду. Именно тогда он ответил на вопросы анкеты, которая уже упоминалась в начале этой книги.
Уже здесь бросается в глаза явная смесь правды и выдумки. Зачем Рейли нужно было хитрить в описании своего происхождения? Вероятно, он строил расчет на том, что «настоящий британец», потомственный военный, в глазах большевиков будет стоить гораздо дороже, чем бывший подданный Российской империи, еврей и эмигрант. И, соответственно, шансов выжить у британца будет больше.
Потом он рассказал о своем прошлом начиная с 1914 года. Отрывки из этой его биографии тоже не раз приводились выше. Но все то, о чем поведал Рейли, чекисты могли знать и без него. А вот важнейший для них сюжет — зачем он нелегально прибыл в СССР — разведчик свел всего лишь к двум строчкам: «В конце сентября я нелегально перешел финскую границу и прибыл в Ленинград, потом в Москву, где и был арестован».