Когда госпожа Ку приложила к документу большой палец, судья заговорил:
— Госпожа Ку, на вашу долю выпали тяжкие испытания. Вряд ли кто-то осмелится заявить, что проявил бы в подобных обстоятельствах больше здравого смысла. Я не стану определять степень виновности женщины, не сообщившей об убийстве человека, который всего несколькими часами ранее подверг ее насилию, карающемуся смертной казнью. В мои обязанности не входит снабжать законоведов материалом для их штудий. Мой долг — восстановить справедливость и проследить за тем, чтобы был исправлен вред, нанесенный преступлением. В связи с этим я заявляю, что суд не выдвигает против вас обвинений и препоручает вас вашему мужу Ку Менпину.
Когда Ку вышел вперед, жена бросила на него робкий взгляд. Но он, не обращая на нее ни малейшего внимания, спросил сдавленным голосом:
— Кто мне докажет, ваша честь, что моя жена действительно подверглась насилию, а не по собственной воле оказалась в объятиях этого негодяя?
Госпожа Ку онемела от неожиданности, но судья Ди невозмутимо ответил:
— Доказательство существует. — Достав из рукава носовой платок, он продолжил: — Этот платок, в котором вы сами признали собственность вашей жены, был найден не на обочине дороги, как я утверждал ранее, а среди хвороста в хижине поместья Фаня.
Ку прикусил губу, а потом сказал:
— Пусть так. Стоящий перед вами верит, что его жена сказала правду. Но согласно кодексу чести, который многие поколения соблюдает мое скромное семейство, ей надлежало убить себя сразу после изнасилования. Не сделав этого, она навлекла позор на мой дом, и я официально заявляю, что вынужден от нее отказаться.
— Это ваше право, — сказал судья Ди. — Развод будет зарегистрирован надлежащим образом. Пусть выйдет вперед господин Цзао Хохсин.
Господин Цзао, что-то бормоча себе в бороду, преклонил колени перед судейским столом.
— Согласны ли вы, господин Цзао, принять обратно вашу разведенную дочь?
— Мое твердое убеждение заключается в том, — громко провозгласил господин Цзао, — что там, где затронуты фундаментальные принципы, необходимо без малейших колебаний жертвовать личными чувствами. Более того, будучи человеком публичным, я считаю своим долгом подавать пример окружающим, даже если мне как отцу это принесет неописуемые страдания. Ваша честь, я не могу принять обратно дочь, пошедшую против наших незыблемых устоев нравственности.
— Это также будет записано, — холодно произнес судья Ди. — Госпожа Цзао получит убежище в суде пока не будет принято решение о ее дальнейшей судьбе.
Он сделал знак Хуну увести девушку и повернулся к содержательнице борделя.