Существ трое. Они стоят прямо посреди улицы и наблюдают за находящимся в клетке Джимом. Такое ощущение, будто они возникли из ниоткуда: площадь была пуста, но уже в следующую секунду монстры стоят здесь, словно так было всегда.
Луну затягивают тучи, и я теряю их из виду.
Когда снова светлеет, они оказываются ближе к ловушке, и разглядеть их получается лучше. Двое, что стоят в центре и слева, со стороны тюрьмы, высокие, лысые и бледные, похожие на тех, с которыми я встречалась раньше. Однако существо справа меньше, ростом с человека, кожа у него заметно темнее, а грудь, спина и ноги до щиколоток покрыты чем-то вроде меха. Кажется, на охоту привели кого-то из молодняка. Звери тоже так делают, таким образом они учат своих детенышей убивать.
Чудовища хотят научить его тому, что узнали прошлой ночью. Как открывать клетки. Я наблюдаю, как они подталкивают мелкого вперед, и он идет, хоть и с меньшей грацией, чем взрослые, к тому месту, где заперт Джим. Тот протягивает руку навстречу существу, и к своему ужасу я понимаю, что он заманивает его в клетку. Что он творит?
Меня отвлекает движение в переулках. А потом земля уходит из-под ног, и мне кажется, что я проваливаюсь сквозь пол.
К площади подкрадываются еще существа. Их больше, чем я могла себе вообразить. Я полагала, что их всего пять, может, шесть, – небольшая стая. Однако их как минимум вдвое больше, и они бесшумно стекаются к клетке Джима. Одни идут по улицам, другие ползут по крышам, передвигаясь как огромные белые пауки.
– Ты это видишь? – шепчет мой отец, а мне не хватает воздуха, чтобы ответить.
Я замираю, когда два взрослых монстра, которые привели существо поменьше, поворачиваются в нашу сторону. Они наклоняют головы на бок, их глаза бегают, выискивая нас.
– Они нас слышат, – шепчу я.
В ответ на мой едва слышный шепот чудовища одновременно оскаливают зубы, и меня бросает в холодный пот, а пульс, повинуясь каким-то древним инстинктам, учащается.
Одно из существ издает омерзительный щелкающий звук, и он эхом разносится по площади. Все остальные твари останавливаются как вкопанные и поворачиваются к моему окну.
Луну снова заслоняет туча, и я, выругавшись, прижимаюсь щеками к решетке. Я отчаянно пытаюсь рассмотреть, что же они сделают дальше и продолжают ли на меня смотреть.
– Альва, отойди от окна, – гаркает отец, и по нажитой за долгие годы привычке я тут же повинуюсь.
И это спасает мне жизнь. У моего окна возникает чудовище. Оно, должно быть, залезло на стену или запрыгнуло на высоту второго этажа и теперь держится за оконный проем, чтобы не упасть. Оно пялится на меня, его мертвенно-бледное лицо исполосовано разделяющими нас прутьями, его длинные пальцы обхватывают металл в том же самом месте, где только что держалась я.