Мой отец Цви Прейгерзон (Липовецкая-Прейгерзон) - страница 112

Все это свидетельствует о редком литературном даровании, и тем более редком, что это написано настолько далеко отсюда. Здесь упоминали Ленского, и действительно: чем был Ленский в поэзии, тем был Прейгерзон в прозе. Это одно из великих чудес: как можно так хорошо писать на иврите, находясь настолько далеко от центра.

Сейчас у нас, как все мы знаем, период упадка. Относительно алии из СССР — просто сердце разрывается каждый день, когда мы читаем, что 80–90 % (или даже больше) «репатриантов» едут в Америку и другие места, а в Израиль едет так мало. Но такое явление, как Прейгерзон, дает надежду. Потому что многие вещи и многие ценности приходят и уходят, но язык и культура остаются. И как язык иврит стремится вернуться на землю Сиона, так стремятся и все влюбленные в иврит.

Михаэль Занд

(28.3.1989. Музей диаспоры в Тель-Авиве)

Уважаемые члены семьи Прейгерзон, дамы и господа, учителя и друзья мои, друзья из былых времен и друзья, с которыми мне выпала честь подружиться в Израиле!

Сегодня — грустный день: это двадцатая годовщина ухода выдающегося еврейского писателя. С другой стороны, это день, когда мы можем, как мне кажется, оглянуться назад с некоторым удовлетворением и даже гордостью. Сегодня мы видим в Израиле сто семьдесят тысяч евреев, приехавших из Советского Союза и ставших неотъемлемой частью еврейского народа, живущего на своей земле и говорящего на священном языке — иврите. Почему я связываю это с памятью человека, о котором мы сегодня говорим? По одной-единственной причине: если бы не Цви Прейгерзон и подобные ему, сохранившие огонек еврейского языка в СССР в жестоких условиях подполья, в условиях гонений на иврит, — если бы эта искра не сохранилась и не перешла к следующему поколению, то неизвестно, осуществилось бы явление, которое мы сейчас называем еврейским возрождением в Советском Союзе.

Это мои личные сомнения; я знаю, что есть люди, которые их не разделяют, но тем не менее я считаю, что невозможно отделить поколение 60-х — начала 70-х, поднявшее знамя репатриации под девизом «Отпусти народ мой!», от предыдущего поколения; я сомневаюсь, что они появились бы, если бы почва не была подготовлена безвестными солдатами иврита в СССР. Почему я их так называю? Потому что эти люди жили в подполье, жизнь их была священнослужением ивритскому слову, некоторые из них писали в стол без всякой надежды, что их произведения когда-либо увидят свет; некоторые, бог знает какими путями, передавали свои произведения в Израиль, на свою духовную родину, чтобы издать их там под псевдонимом — лишь бы только издать, лишь бы только евреи, живущие в Израиле, узнали, что еврейская искра в Советском Союзе не погасла, несмотря на жестокое подавление в течение семидесяти лет.