В 1919 году, окончив гимназию, Цви окончательно переезжает в Кролевец к родителям. Там продолжают свирепствовать банды бандитов.
Пьяные бандиты бродят но улицам городка. Крики, хохот, свист, хрипящие голоса: «Эх, яблочко, куда ты котишься?»; «Потеряй моя телега все четыре колеса!»; «Цыпленок жареный, цыпленок пареный, цыпленок тоже хочет жить»… и вот уже слышится сильный стук: «Открывайте!» Сердца замирают от страха, волосы встают дыбом, — это смерть стучит в дверь.
После прихода красных на стенах домов появились огромные цветные плакаты, где было крупно написано, что польские паны — буржуи и землевладельцы — последняя отрыжка капитализма. Отныне в городском саду каждое воскресенье устраивались митинги… После каждого словоизвержения публика сдергивала с головы шапки, а оркестр играл «Интернационал». Дирижер Шимон Воловик энергично мотал плешивой головой в ритм музыке.
Однажды он пришел к нам домой и уговорил меня поступить в его оркестр — им нужен был второй бас. Помню его грустное лицо и слова: «Мы тебе положим тридцать тысяч рублей и полпуда муки…»
…я был принят в оркестр и в тот же вечер уже держал в руках змеевидную металлическую трубу.
(Рассказ «Мой первый круг»)
С приходом красных евреи, избавленные от бандитских погромов, от всей души приветствовали появление новой власти.
Бывало, мы нагружаем пару телег инструментами и отправляемся на «гастроли» в окрестные деревушки. По обе стороны раскинулись молчаливые поля, легкий ветерок пригибает низкие колосья, на все лады звенят и стрекочут кузнечики и цикады, и все эти отрывающиеся от земли звуки поднимаются к прозрачным облакам, где замирают и теряются. Речка, как бы осторожно осматриваясь, плавно выгибается, обходя кусты и деревья, блистающие изумрудной зеленью…
Наши телеги обычно доезжали до висячего деревянного мостика. Здесь цоканье копыт затихало. В деревнях один за другим уже гремели митинги, и после каждой речи наш оркестрик «врезывал» Интернационал. Потом, разбившись по двое или по трое, мы расходились на постой… Спали мы на душистом сене. Здесь я провел одну из душных и беспокойных ночей с милой местной девушкой…
(«Мой первый круг»)
В 1919 году отец уходит добровольцем в Красную армию.
В Красной армии отец, скорее всего, как и его герой Шеилка, работал санитаром и сопровождал обозы с ранеными. А в конце 1919 года, следуя своему первоначальному плану, он уехал в Москву получать высшее образование. Там папа поступил в Московскую горную академию. Почему именно туда — ведь главным его интересом был любимый иврит?