Напротив нашего дома стояла небольшая церковь, знаменитая тем, что в ней венчались Антон Павлович Чехов и актриса Художественного театра Книппер-Чехова. Никакого указания на это, никакой таблички на церкви не было. В мои студенческие годы там располагался склад спортивной утвари. Ну, а теперь, в начале XXI века, и наш дом, и все окрестные здания снесены, строится новомодный многоэтажный жилой комплекс.
А тогда дом на Погодинской представлял собой крепкое кирпичное двухэтажное здание. До революции оно принадлежало промышленнику Ливерсу. На нижнем этаже находился большой продовольственный магазин, его даже в наши дни так и называли — «Ливерс». Хозяин жил с семьей в просторной квартире, занимавшей весь второй этаж. Говорили, что он успел бежать за границу после революции. При советской власти квартиру разгородили дополнительными перегородками для увеличения количества комнат и превратили в коммунальную.
В 1930 году этот дом перешел к Московскому горному институту, и комнаты распределили между преподавателями. Отец, заведовавший тогда лабораторией, получил одну комнату площадью 15 кв.м. Моей сестре Асе к тому времени исполнилось два годика, и мама была беременна вторым ребенком, то есть мною.
Отец привык довольствоваться малым, но на сей раз нашла коса на камень: мама решительно отказалась въезжать в эту комнату, сказав, что не представляет, как они поместятся вчетвером с двумя маленькими детьми в такой маленькой комнатушке. И не только отказалась, но и подкрепила свои слова действием: взяла Асю и уехала к своей матери в Краснодар, пригрозив, что не вернется, пока отец не получит большую жилплощадь.
Папа оказался в нехарактерной для него ситуации: скромный, деликатнейший человек, он никогда для себя ничего не просил. Но здесь у него просто не оставалось выхода: пришлось писать заявление в местком. Как видно, его и впрямь чрезвычайно ценили, потому что почти сразу выделили еще одну десятиметровую комнату. В прошлом это было примыкавшее к кухне помещение для прислуги с дощатым полом. Во всех других комнатах полы были паркетные.
Две недели спустя родилась я, и мама вернулась в Москву с двумя дочками. Из-за этой истории я всегда писала в анкетах, что родилась в Краснодаре, хотя по существу была такой же москвичкой, как моя сестра Аталия и родившийся семью годами позже брат Вениамин. Эта поездка была и причиной того, что мама в отсутствие отца дала мне имя Нина, популярное в то время. Отец же давал детям библейские имена.
Помню, как мы с папой ходили в роддом: отец был счастлив, он очень хотел иметь сына. Шел 1937 год, широко отмечалось столетие со дня смерти Пушкина, и папа сказал со свойственной ему доброй иронией: