– Это так щедро с вашей стороны, – говорю я ей. – Не знаю даже, зачем вам все эти хлопоты со мной?
– Может, мы не такие уж и разные. – Она улыбается над бокалом. – Мы обе – потерявшиеся.
Я иду следом за ней на балкон. Мартини приятно холодит кровь. Наши места – в последнем ряду.
– Места не очень дорогие, – шепчет Анна. – Но зато здесь лучшая акустика. В кассе меня давно знают. Я всегда беру эти места.
Свет тускнеет, поднимается занавес. Поют по-итальянски, и я даже не пытаюсь следить за сюжетом. На сцене – рединготы и плащи, сладострастные мужчины и падшие женщины. Меня омывает сентиментальная музыка, печаль несет меня на волнах водки и Пуччини.
В антракте Анна, извиняясь, говорит, что ей нужно позвонить, и я, оставшись одна, разглядываю зрительный зал, декорированный в алых и золотых тонах. Проходит минут двадцать, а ее все нет. Вокруг меня люди возвращаются на свои места, перешептываются, смотрят в программки. Тускнеет свет, и гул голосов спадает. Дирижера встречает взрыв аплодисментов, и – под дрожащий звук флейты – поднимается занавес. В темноте зала я краем глаза отмечаю краткий проблеск света – сзади открылась и закрылась дверь, – а потом вижу Анну, пробирающуюся на свое место.
Но это не Анна. Силуэт не тот.
– Pupsik.
Это она. Я лишаюсь дара речи.
– Ева, lyubimaya. – Она садится, притягивает меня к себе и прижимает мое лицо к своему плечу. Ее не может быть здесь, это все невозможно, но я слышу запах ее тела, ее волос, я чувствую силу ее рук и биение ее сердца под моей щекой. – Прости меня, моя любовь, – шепчет она. – Мне ужасно, ужасно жаль.
Я отстраняюсь, чтобы взглянуть на нее в слабом свете, долетающем со сцены. Она осунулась, и вид у нее усталый. Она в простой, повседневной одежде – свитер, джинсы и сапоги.
– Я думала, ты умерла.
– Знаю, pupsik.
Я начинаю плакать, она пару секунд озабоченно смотрит на меня, а потом достает из рукава салфетку и нерешительно протягивает ее мне. Этот жест настолько Оксанин, что теперь я уже точно знаю: это – она.
– Я же просила тебя мне верить, – говорит она.
Глава 14
С тех пор минул уже год. Мир сегодня сильно изменился. Тихомиров теперь президент России, а в Европе заправляет свежая когорта лидеров националистического толка, авангард нового миропорядка, и все они отмечены печатью «Двенадцати». Мы с Оксаной живем под другими именами в спальном районе на самой окраине Петербурга. У нас тихо, окна выходят в парк, он очень мил летом и прекрасен – с налетом меланхолии – зимой. Оксана учится в университете на лингвиста. Она на несколько лет старше прочих студентов, и я подозреваю, что ее находят странноватой (в тот единственный раз, когда я встречала ее после лекций, я заметила, что двое сокурсников откровенно ее боятся, но она клянется, что у нее есть друзья). Мои дни проходят в чтении, прогулках и работе на онлайновое агентство переводов. Я надеюсь, что на следующий год начну удаленно изучать психологию. Есть много вещей, в которых мне хочется разобраться.