Однако Дышлаков по-прежнему хмурился и недовольно крутил хрящеватым носом, и, глядя на него, Гаврила неприятно поморщился и отрезал:
— Говори с комбатом, понимаешь!
— Ты кто есть, я тебя спрашиваю! — в свою очередь взвинтился Дышлаков.
— Я? Я даже при охранении законов, понимаешь! Чтобы не ездили тут с оружием!
Председатель сельсовета уже знал, что случилось на пословинском покосе. Он явно осуждал партизана за этот опрометчивый шаг и наверняка пожалуется в уезд, а то и в саму губернию. Ну и пусть жалуется. Пусть, хрен с ним! Мало ли их, этих жалобщиков, пошло в расход в гражданскую!
— Кому ловить бандитов? Их положено ловить комбату, — упрямо сказал Гаврила.
— Ладно. Мы с тобой ишшо потолкуем! А теперя ответствуйтя, где комбат? Пошто нет дома?
— В Ключике он.
— В Клю-чике, — передразнил Гаврилу Дышлаков. — Неужто в Ключике? Так и ждет его Соловьев, значить. Нисколь!
— Может, и ждет, понимаешь.
— Ты давай-ка потише. Не злитя меня, председатель. А то морочно станет и тебе, и комбату! Я ишшо к вам приеду! Ждитя! — Дышлаков тяжело процокал подковками сапог в сени и далее на крыльцо.
Гаврила вздохнул всей грудью, почесал у себя за ухом и подумал, что лучше бы загодя уехать на покос. И еще подумал, что о Дышлакове надо предупредить Горохова, мужик он молодой, возьмет да вспылит. А партизан крут — обид не прощает.
2
Вернувшись в Озерную, Дмитрий расседлал и поставил на выстойку парящего спиной коня, наказав ординарцу Косте попоить дончака, когда остынет. Уже подъезжая к Белому Июсу — до станицы оставалось каких-то десять верст, — всадники попали в полосу ливня, выстирал он их до нитки, и теперь, прежде чем сесть ужинать, Дмитрий переоделся в сухое. Дневные тревоги понемногу ушли, не хотелось ни о чем думать.
Из этого умиротворенного состояния Дмитрия вывел резкий толчок в калитку. Затем коротко звякнула щеколда и вперемежку с неторопким баском ординарца Кости мягко зазвучал женский взволнованный голос. Дмитрий невольно прислушался к говорку, показавшемуся ему знакомым, но ни единого слова разобрать не мог.
В сенях зычно проскрипели половицы. Это шел Костя, походка у него тяжелая, медвежья. Вот он наотмашь рванул дверь и нарисовался в темном проеме. Дмитрий нетерпеливо шагнул навстречу:
— Кто?
— Учительша, товарищ комбат.
Несомненно, это была Татьяна. Значит, случилось что-то, ей срочно нужна его помощь. Оттолкнув Костю локтем, он бросился наружу:
— Вы?
Она попала в слабую полосу света, падавшего из окна, и Дмитрий увидел ее растерянной, простоволосой, с умоляюще протянутыми к нему руками.