— Куды ж я его по-твоему? — Дышлаков выпятил грудь и весь распрямился. — Я его и конвоировал прямо туды!
Неподалеку послышались гулкие в утреннем воздухе голоса косарей. По реке проскользнула лодка кверху смоленым дном, а следом за нею, догоняя лодку, понеслась, поводя бедрами, словно толстая баба, копна сена: где-то люди промахнулись с переправой.
Дмитрий спросил Дышлакова, получал ли тот письмо от него, а если получал, то почему не ответил? Или Дышлакову не совсем ясно, что борьба с бандами — общее дело Красной Армии и всего населения? От разобщенных отрядов мало проку, тем более есть постановление Енисейского губкома партии о подчинении сельских дружин регулярным частям. Партия рассчитывает на высокую сознательность бывших руководителей сибирских партизан.
— Пошто жа бывших? — огненными глазами покосился Дышлаков. — Ты меня, что ль, отстранил от всяческих дел, а? Вы ишшо погодитя!..
— В мое подчинение поступают сельские дружины, — тоном, не допускающим возражений, произнес Дмитрий.
Дышлаков помолчал, постукивая толстыми пальцами по коробке маузера. Где-то в глубине души он, конечно, понимал, что зарвался, самовольно арестовав Автамона, но сейчас не мог признать этого перед Автамоном и тем же Костей. С другой стороны, не Дышлаков, заслуженный командир, распоряжается этим приезжим мальчишкой, а мальчишка — самим Дышлаковым.
Случай вышел неприятный. Стычка могла кончиться смертной обидой, но Дмитрий угадал ход дышлаковской мысли.
— Пора разъезжаться, — как бы давая задний ход, мирно сказал он. — Вам куда?
— На кудыкину гору, — не поднимая головы, засопел Дышлаков. — В провожатых не нуждаюся, о!
— Я не к тому, — все так же сдержанно проговорил Дмитрий. — У меня своя дорога. А гражданина Пословина я заберу с собой. Мы с ним обо всем потолкуем в Озерной.
Не добившись своего, Дышлаков попадал сейчас в трудное положение: Автамон наверняка расскажет все, как с ним обращался выведенный из себя партизан. Если бы на месте Горохова был кто-то другой, скажем, любой станичник, того, другого, можно было и уговорить, и рот ему заткнуть, а с комбатом, черт-те откуда взявшимся, не сделаешь этого, к тому ж парень он занозистый, неуступчивый. И все-таки Дышлаков, пытаясь как-то уладить дело, припугнул Дмитрия:
— Ежлив угробит кого Соловьев, отвечать будешь!
— Прощевайте, — сказал Дмитрий, поворачивая в сторону дороги. — Приятно было познакомиться.
— Не заносись высоко, комбат, — холодно предупредил Дышлаков. — У нас этого не уважают. Тише ходитя, дальше уйдетя!
Он поторопил коня плетью и исчез в тальниках. И тогда Дмитрий, слушая треск веток, доносившийся из кустов, сказал, чтобы Автамон садился на Костиного скакуна, поедет вдвоем с Костей. Автамон, оглядевшись и не увидев своего мучителя, несколько успокоился и сказал: